Валентин Шатилов - Сын убийцы миров

Наш тележечный обоз снова тронулся в путь.

Аркадий Викторович был бесподобен! Он тащил тележку с семеновым телом весьма горделиво. Периодически останавливался, значительно озирая окрестности из-под козырька ладони. Поскольку именно его тележка возглавляла наш караван, то мы останавливались вместе с ним и послушно ждали продолжения. Аркадий же Викторович, высмотрев что-то, понятное только ему одному, кивал и с достоинством продолжал движение по намеченному маршруту.

Так забавно было наблюдать его невысокую фигуру, вышагивающую под капюшончиком спира Старика.

– Олег, – позвала я. – А ты тоже получаешь во сне какие-то сигналы от своего спира?

– Нет, к сожалению. Спиры вообще не отличаются «разговорчивостью». Бывают конечно случаи, что люди начинают «вспоминать» нечто бывшее столетия назад с прежними носителями их спира. Даже на Земле время от времени фиксируются такие факты. Но «болтунов» среди спиров мало. Мне своего «разговорить» никак не получается. На каких людях ему удалось пожить до меня, когда? Интересно же! Но мой спир – завзятый молчун. А вот Старик оказался на редкость общительным. То ли от природы такой, то ли соскучился за тысячи лет сидения в «псарне». Сытая, но бессмысленная жизнь кого хочешь доведет!

– А я тоже вижу вещие сны, – неожиданно вступил в нашу беседу Матвей. – Будто погибаю в ратном поединке. А все потому что защищаю Семена Бренькова. Он вроде как бы себя защитить не может. Я закрываю его от летящей стрелы или чего-то такого, и тут же сам – раз! – и просыпаюсь…

– Это в тебе говорит совесть, – сообщила я. – Затравили бедного Семена. Разве он виноват, что у него конфигурация не совсем подходящая оказалась для его гривны?

– У него, княгиня, для всего эта… фигурация не подходящая… – хмуро отозвался Гаврила. – Раньше-то я думал, что он хороший мужик, изрядный лыцар… А потом все и открылось. Нутро его гнилое!

– Не судите да не судимы будете! – осторожно попенял Гавриле наш новый попутчик Клементий. Олег и ему перед уходом настроил гривну так, чтоб тот мог участвовать в голосовом общении. – Зря ты, Гаврила, зло на него держишь! Что бы плохого он тебе не сделал, но христианский твой долг – простить ему!

– Да что он мне плохого сделает? – удивился Гаврила. Потом подумал, согласился. – А если что и сделает – прощу. Дам в лоб – и прощу. Но он же не мне – он же князю!… Ты знаешь, как он хотел от присяги своей на верность князю-батюшке отступить? А! Знал бы – не говорил!

– Так за то его Господь и покарал отлучением от гривны? – проявил догадливость Клементий. – Наказал за клятвопреступление?

– Вот это вряд ли! – возразила я. – Ведь клятвопреступление даже не успело состояться. Семена так все запугали сразу, скопом, что он и думать забыл об отречении от присяги! А вот вы, Клементий, вы не из духовного сословия случайно? Что вы все так по-церковному норовите изъясниться?

– Княгиня… – укоризненно протянул Гаврила.

А Матвей объяснил его укоризну:

– Церковные иерархи – они безгривенные. Лыцар Оболев, как законный носитель гривны Горзии может быть даже уязвлен вашим вопросом… Вопрос, конечно, не со зла задан, а только от неведения, однако…

– Да я все понимаю! – весело прервал его Клементий. – Мне приятно даже, что княгиня снизошла до меня, заметив манеру мою выражать мысли. Но я не поп, я книжник. А то, что в разговоре, даже простом, привлекаю поучения духовных книг, так это привычка. Люблю почитывать в свободное время… Все окрестные имения обошел, отовсюду снес книжицы себе в потайку. Жаль, главная библиотека округи мне не доступна. Жил тут недалече, проживал, лыцаров отпрыск знаменитого рода Оболыжских, вот у кого книжищ было-то!…

– А я знаю одного Оболыжского, – сообщил наш князь. – Его зовут Каллистрат. Я видел его.

– Во-во! – обрадовался Клементий. – Это он! Ох и известный книжник был! Ушел он вместе с вашей матушкой, с великой княгиней. Я и сам с ней подумывал уйти туда, куда она вела всех людишек своих. Только я в ополчении у царова величия был – оттого и засомневался: не окажется ли, что пойдя с великой княгиней, изменю цару? А пока думал, да со своими домашними делами старался управиться – уж и поздно думать стало. Гора вот эта, Вулкан, опять страшно бабахнула, изрыгнув серу с пламенем, да и замуровала ход, которым великая княгиня всех уводила…

– Так Оболыжский и книжки свои туда забрал? – удивился Гаврила.

– Нет, у него библиотека еще раньше сгорела, – охотно объяснил Клементий. И поделился своей радостью. – И как это все же приятственно: идти под гривенной защитой – и беседовать! Это ж, князь, какое великое дело вы сотворили, позволив нам разговаривать!…