Пол Керни - Путь к Вавилону

Он не отличался громадным ростом, но был, что называется, крепко сбит. По крайней уж мере. А теперь похож на гнилую палку от швабры.

На улице было морозно и ясно. Туман, утром поднявшийся от реки, к полудню рассеялся. Он поглядел через лужайку. Туда, где клонились ивы и поблескивала вода.

Сегодня нужно немного развлечься.

– Как у вас голова, мистер Ривен? — поинтересовалась сестра Коухен, бесшумно подойдя к нему сзади.

– Бывало и лучше. Но, с другой стороны, бывало гораздо хуже… Как Дуди?

– Взял выходной. У него прихватило живот.

– Ой! Надеюсь, что ничего серьезного?

– Что-то я сомневаюсь.

– У вас не было из-за нас неприятностей, сестричка?

Она покачала головой.

– В конце концов я просто закрыла Дуди в кладовке, чтоб он проспался как следует. Хорошо еще, что его там не вывернуло. Утром я его выпустила, и он тут же рванул в уборную. Похоже, он, бедный, терпел, скрестив ножки, не час и не два. — Она рассмеялась. — Ну, мне надо идти, готовить мистера Симпсона встретить новый день. — Она легонько коснулась его плеча, задержав на мгновение руку, и ушла.

Ривен еще посидел на месте, подставляя лицо прохладному ветерку и наблюдая, как посредине лужайки, в купальне для птиц, вздорят скворцы. Потом включил двигатель, и кресло с грохотом покатилось по внутреннему двору. Он въехал в траву; его боевой конь глухо ударился и протестующе всхлипнул. Ривен, дернув ручку, продолжал ехать вперед, но уже чуть медленнее. Движок кресла громко протестовал. Каталка тряслась и колыхалась, попадая в рытвины и ямы, — лужайка была вовсе не такой ровной, какой казалась с виду. Кресло опасно накренилось, и Ривен бесславно остановился на последнем крутом уклоне перед рекой. Он выругался и попытался отъехать назад, но спохватился поздновато. Каталка свалилась набок, и Ривен глухо ударился о землю. Ноги буквально взорвались болью.

– Черт возьми!

Влажная от росы трава прильнула к его щеке, в ноздри ударил запах земли. Ривен выбрался из-под каталки и даже сумел сесть. Лицо и руки перепачкались. Земля забилась под ногти. Ноги вязли в одеяле, — спутанный клетчатый клубок на траве.

Ты безмозглый говнюк, Ривен. У тебя что, в самом деле, садистские наклонности — издеваться над собственным телом?

Он огляделся. Из Центра его не видно — закрывает бугор. Река — ярдах в пятидесяти отсюда, за плакучими ивами. Ноги его и рука пылали от боли.

Он попытался выправить кресло, но оно было слишком тяжелым и упало не очень удачно. А силы пока не хватало. Слабость эта взбесила его. Он ударил по траве кулаком. Здоровой рукой.

Кретин! Урод! Ни на что не годный ублюдок!

Очень вовремя пошел дождь. Начался он бризом измороси от ив, сырым ветерком, шевелящим легонько его волосы, потом обратился во влажный туман, наползающий на землю, и, наконец, — в нормальный бесконечный осенний дождь. Струи били по глазам. Рубашка промокла. Ривена разобрал желчный смех.

Как всегда, одно к одному, твою мать!

Он пополз, скребя здоровой рукой по размокающей земле.

Ярдов сто, не больше. Господи Боже ты мой, в Сэндхерсте столько раз ползал на брюхе, — раз десять, — при всем боевом снаряжении. Давай, Ривен, слизняк. Мужик ты, в конце концов, или мокрая курица?

Он выбрался на бугор и прилег в изнеможении, судорожно глотая воздух. Вниз по склону стекала вода. Он продрог до костей. Поднял глаза к низкому пасмурному небу, из которого продолжали сыпаться дождевые капли, а затем принялся вглядываться сквозь серую пелену в сторону Центра. Помахал рукой фигурам в окнах.

Ну давайте, маразматики. Хотя бы один из вас должен меня увидеть.

Он уронил голову в грязь.

Только этого не хватало. Умереть от переохлаждения в этом паршивом Беркшире. Впрочем, я еще раньше умру от стыда.

Он снова пополз. Теперь он поставил себе целью добраться до купальни для птиц и больше уже не смотрел на корпуса Центра. Он ощущал, как все тело постепенно немеет. Дождь постепенно переходил в мокрый снег.

Зима расстаралась — выбрала самый удачный момент для своего прихода.

Кто-то к нему подошел по размокшей земле, — в белых туфельках, — чьи-то руки подхватили его.

– Что с вами, мистер Ривен? Что стряслось? — его подняли с земли, и он оказался лицом к лицу с сестрой Коухен. Ривен с трудом улыбнулся.

– Очень во-время, черт возьми, вы подоспели.

Она была без своей медицинской шапочки, мокрые волосы облепили лицо. Он не мог на нее смотреть и закрыл глаза.

Над ним склонилось лицо в обрамлении темных, почти черных, волос. За окном — сияние солнца, отраженного от снега. На глаза навернулись слезы, он моргнул, и лицо словно бы встало в фокус.