Джордж Мартин - Песнь о Лии

Потом я понял, что тоже плачу. Мы обнимали друг друга и молча плакали. Так прошел почти целый час. Наконец слезы иссякли.

Лия прижалась ко мне так, что я едва мог дышать, и я крепко-крепко обнял ее.

- Роб, - зашептала она. - Ты сказал... ты сказал, что мы по-настоящему знаем друг друга. Ты все время это говоришь. И еще ты иногда говоришь, что я создана для тебя, что я совершенство.

Я кивнул, я хотел в это верить.

- Да, ты совершенство.

- Нет, - хрипло выдавила она. - Неправда. Я прочитала твои мысли. Я ясно чувствую, как ты перебираешь в уме слова, чтобы составить предложение. Я слышу, как ты ругаешь себя, когда сделаешь глупость. Я вижу воспоминания, некоторые воспоминания, и переживаю их вместе с тобой. Но все это на поверхности, Роб, на самом верху. А за этим большая, большая часть тебя. Полуоформленные мысли, которые я не могу уловить. Чувства, которым я не могу дать названия. Подавленные страсти и воспоминания, забытые и тобой самим. Порой мне удается добраться туда. Порой. Если я сражаюсь по-настоящему, если я сражаюсь до изнеможения. Но когда я оказываюсь там, я вижу... я вижу, что за этим еще слой. И еще, и еще, и дальше, та дальше, и глубже, и глубже. Я не могу туда пробиться, Роб, а это часть тебя. Я тебя не знаю. Я не могу тебя знать. Даже ты себя не знаешь. А я... меня ты знаешь? Нет. Даже меньше, чем себя. Ты знаешь то, что я тебе говорю. Может, я говорю правду, а может - и нет. Ты читаешь мои мимолетные чувства: боль от ушиба, вспышку досады, наслаждение, когда ты со мной в постели. Это значит, что ты меня знаешь? В моей душе тоже есть ступеньки, много ступенек. Есть то, о чем я и сама не знаю. А ты знаешь? Откуда, Роб, откуда?

Она снова покачала головой - так забавно, она всегда так делала, когда душа в замешательстве.

- И ты говорить, что я совершенство и ты любишь меня? Я создана для тебя? Да? Я читаю твои мысли, Роб. Я знаю, когда ты хочешь, чтобы я была сексуальной, - и становлюсь сексуальной. Я чувствую, что тебе нравится, и стараюсь понравиться тебе. Я знаю, когда ты хочешь, чтоб я была серьезной, а когда надо пошутить. Я также знаю, как надо шутить. Никогда не язвить ты не любишь, чтобы задевали тебя или других. Ты смеешься не над людьми, а вместе с ними, а я смеюсь вместе с тобой и люблю тебя за твою доброту. Я знаю, когда ты хочешь, чтоб я говорила, а когда лучше помолчать. Я знаю, когда ты хочешь, чтоб и душа твоей гордой тигрицей, твоим темноволосым телепатом, а когда - маленькой девочкой, ищущей защиты в твоих объятиях. И все это я, Роб - потому что ты хочешь, чтобы я была такой, потому что я люблю тебя, потому что я чувствую радость в твоей душе всякий раз, как угадываю твое желание. Я никогда не ставила своей целью угождать тебе, но так уж получилось. А я и не противилась, да и сейчас не противлюсь. В основном я даже не сознавала, что подлаживаюсь. Ты делаешь то же самое. Я прочитала это в твоих мыслях. Только ты не можешь читать так, как я, и иногда ошибаешься: ты остришь, когда мне нужно молчаливое понимание, или изображаешь супермена, а я хочу приласкать тебя, как ребенка. Но иногда ты угадываешь. И ты стараешься, ты всегда стараешься.

Но разве это настоящий ты? Разве это настоящая я? Что, если бы я перестала быть совершенством, а стала собой со всеми присущими мне недостатками, с чертами, которые тебе не нравятся?

Любил бы ты меня тогда? Не знаю. А Густаффсон любил бы, и Каменц тоже. Я знаю это, Роб. Я видела. Я знаю их. Все преграды... исчезали. Я знаю их, и если и вернусь к ним, я буду с ними более близка, чем с тобой. И я думаю, что они тоже знают меня настоящую, всю. И любят меня такой, какая я есть. Понимаешь? Ты понимаешь?

Понимал ли я? Не знаю. Я смутился. Любил бы я Лию, если она была "настоящая"? Но какая она "настоящая"? Насколько она отличается от той, которую и знаю? Я думал, что люблю Лию и всегда буду любить, но что, если настоящая Лия не похожа на мою? Кого я люблю? Странное, отвлеченное представление о человеческом существе или тело, душа и голос, которые я называл Лией? Я не знал. Я не знал, какая Лия и какой я и что все это значит. И я испугался. Может, я не сумел почувствовать сегодня того, что почувствовала она. Но я знал, что она тогда чувствовала. Я был одинок, я нуждался в ком-нибудь.

- Лия, - позвал я. - Лия, давай попробуем. Не надо отчаиваться. Мы может достучаться друг до друга. Мы знаем путь, наш путь. Мы уже делали так. Иди сюда, Лия, иди со мной, иди ко мне.

Я говорил и раздевал ее, она подняла руки и стала мне помогать. Когда мы сняли все, я стал медленно поглаживать ее тело, а она мое. Наши мысли и души потянулись друг к другу. Встретились и слились, как никогда. Я чувствовал, как Лия ворошит мои мысли. Проникает все дальше и дальше. Глубже и глубже. Я раскрылся перед ней, я покорился, я отдал ей все, что мог вспомнить, все свои мелкие, пустячные тайны, которые раньше скрывал или пытался скрыть, все свои победы и поражения, все свое ликование, всю свою боль, все обиды, мной нанесенные, и все обиды, нанесенные мне, все мои пролитые слезы и весь мой подспудный страх, все побежденные предрассудки и вовремя преодоленное тщеславие, все мои глупые детские грехи. Все. До конца. Я ничего не спрятал. Ничего не утаил. Я полностью доверился ей, Лии, моей Лии. Пусть она узнает меня.