Джордж Мартин - Умирающий свет

Дерк тоже поднял свое.

– Тебе не удастся увидеть его в лесу, – сказал Дерк. – Душители слишком густые.

– Я найду его, – упрямо возразил Джанасек с нетерпением в голосе, которое можно было бы даже назвать неистовым. – Вспомни о нашем союзе, т'Лариен. Нас связывают железо и огонь.

– Железо теперь без огня, – констатировал Дерк, выразительно глядя на правое запястье Джанасека.

– А вот и нет! – воскликнул Джанасек, ехидно улыбаясь. Сунув руку в карман, Джанасек показал Дерку ладонь. На ней лежал глоустоун. Одинокий камешек, круглый, грубо обработанный, раза в два больше драгоценного камня Дерка. Сейчас, при полном свете красноватого дня, он выглядел темным, почти черным.

Дерк посмотрел на камень, потом коснулся пальцем, слегка подвинув его на ладони Джанасека.

– На ощупь камень… холодный, – произнес Дерк.

Джанасек нахмурился.

– Нет, – возразил он. – Он жжет, как жжет огонь. – Камень опять исчез в его кармане. – Есть поэмы, т'Лариен, на старокавалаанском языке, сказки, которые рассказывают маленьким детям. Даже эйн-кети знают их и рассказывают, но Джаан Викари рассказывает лучше. Когда-нибудь спроси его о том, что тейн делал для тейна. Он поведает тебе о торжестве красоты и славы так пылко и восторженно, что очарует тебя, и может быть, тогда ты поймешь хоть немножко, что значит быть теином и носить железный браслет. Я плохой рассказчик, иначе я рассказал бы тебе сам.

– Может быть, я уже понимаю, – ответил Дерк.

Воцарилось долгое молчание. Они стояли рядом, лицом к лицу, на покрытой мхом вершине скалы, и Джанасек чуть-чуть улыбался, глядя на Дерка сверху вниз. У подножия скалы рокотали стремительные воды потока, напоминая им о том, что надо спешить.

– А ты не так уж и плох, т'Лариен, – нарушил молчание Джанасек. – Ты слаб, я знаю, но никто и не называл тебя сильным.

Это прозвучало как оскорбление, но, похоже, кавалаанец имел в виду что-то другое. Дерк сразу догадался, что тот хотел сказать.

– Дай вещи имя? – спросил он, улыбаясь.

Джанасек кивнул.

– Слушай меня, т'Лариен. Я не стану повторять дважды. Я помню, когда я впервые услышал об оборотнях, я был маленьким мальчиком. Одна женщина, эйн-кети – по-вашему ее можно назвать моей матерью, но такие понятия не существуют на нашей планете – она рассказала мне одну легенду. Не совсем обычную. Оборотни, от которых она меня остерегала, не демоны, как говорят высокородные. Они просто люди – так она говорила. Не вражеские марионетки, не нелюди, не люди-вампиры. И все же, в некотором смысле, они меняют облик, потому что у них просто нет постоянного облика. Это люди, которым нельзя доверять, люди, которые забыли законы, люди, нарушающие обязательства, рвущие связи. Они ненастоящие, они только форма человека без его человеческой сущности. Ты понимаешь? Сущность человеческая – это и слово, и связь, и обещание. Это внутри нас, и мы носим это на наших руках. Так говорила она мне. Вот почему кавалаанцы имеют тейнов, объясняла она, и на чужбину отправляются вдвоем: потому что… потому что иллюзия может стать действительностью, если ее связать железом.

– Замечательная речь, Гарс, – похвалил Дерк, когда тот закончил. – Но я хотел бы еще знать, какое воздействие на душу оборотня производит серебро?

Выражение гнева скользнуло по лицу Джанасека, как тень штормового облака. Но затем он усмехнулся.

– Я забыл о твоем кимдисском уме, – сказал он. – Еще одна мудрость, которую я узнал в юности: никогда не спорить с манипулятором. – Он засмеялся, и взяв руку Дерка, пожал ее.

– Ну, хватит, – заявил он. – Мы никогда не сойдемся во взглядах полностью, но все равно, я все еще могу быть тебе другом, если ты все еще можешь быть мне кетом.

Дерк пожал плечами, чувствуя себя – странно взволнованным.

– Хорошо, – согласился он.

Но Гарс уже отправился в путь. Отпустив руку Дерка, он пальцем коснулся аппарата, зажатого в ладони, на метр оторвался от земли и, склонившись над водой, устремился вперед, быстро и грациозно скользя над потоком. Его длинные рыжие волосы светились в лучах солнца, одежда на глазах меняла цвет. На полпути через бурлящую реку он повернул голову к Дерку и что-то крикнул, но шум воды поглотил его слова, и Дерк уловил только интонацию – радостное возбуждение.

Дерк наблюдал за Джанасеком, пока тот не достиг противоположного берега, не находя в себе сил сразу последовать за ним. Он сунул в карман свободную руку и нащупал говорящий камень. Драгоценный камешек не казался таким холодным, как прежде, а воспоминания – о, Джинни! – пришли к нему, но уже не такие яркие.