Грэхэм Мастертон - Колодцы ада

- Как ты - забралась - сюда? Здесь что - есть выход?

Она не ответила. Вместо этого она сняла халат, и на ней оказалось ярко красное нижнее белье. Красный полулифчик, открывавший ее большие соски. Красный пояс с подвязками, держащий прозрачные красные колготки. И красные трусики, которые едва прикрывали ее.

Я проплыл последние метры с усилием. Наконец мои ноги коснулись земли и я бросился к Рете, как капитан Уэбб после удачного преодоления Ла-Манша. Я прокашлялся, выплюнув воду и протянул к ней руки.

Она расстегнула лифчик и ее грудь свободно заколыхалась. Отстегнув подвязки, она скатала чулки. Затем повернулась и кокетливо пошла от меня, через неровную поверхность камня, подергивая белыми голыми половинками зада, между которых проходила тонкая красная полоска ее эластичных трусиков.

- Ты хочешь меня? - спросила она меня через плечо.

Я остановился. Хотел ли я ее? Конечно, хотел. Но какого черта она здесь делала? Она не могла быть здесь. Это не могла быть Рета. Но если не Рета, то что это? Или кто?

- Ты идешь? - позвала Рета. - Давай, любовник, мы можем лечь здесь и делать все, о чем ты когда-либо мечтал.

Я оставался на месте. Теперь я испугался. Продрог, трясся и испугался. Куда делась черная личинка? Где кровь и потроха?

Я твердо сказал:

- Ты не Рета. Ты ей не можешь быть. - Она заколебалась. Она уставилась на меня и в первый раз я увидел, что ее глаза - не глаза Реты. Они были темными, змеиными, злобными. Они наблюдали за мной из-за лица Реты, как из-за маски.

Она открыла рот, но вместо того, чтобы говорить, она извергла поток черной одутловатой морщинистой плоти. Сначала я подумал, ее рвет, но затем черная плоть выросла до размеров человека, затем больше, пока не разрослась до размеров личинки, кормящейся на берегу. Образ Реты был полностью поглощен и я столкнулся лицом к "лицу" с Чултом в его обычном ужасном и гротескном виде, с похожими на ножницы жвалами и глазами тусклыми и невыразительными, как у насекомого. Я отступил от этих ужасных челюстей и поскользнулся на ошметках человеческого мяса.

Голос прошептал:

- Я сталкивался раньше с вашим родом. С людьми, кто пытался перечить мне. Люди, которые наивно и глупо думали, что могут помешать мне занять мое по праву место в этом мире. Ваша слабость не достойна презрения. Ваши грехи так незначительны, что вас трудно соблазнить даже смертью, подобающей человеку.

Я продолжал отступать. Может это не помогло бы мне, но я не собирался оставаться там для украшения личного пляжа Чулта. Я сказал:

- Ты был побежден раньше. Ты будешь побежден вновь.

- Не буду, пока есть глупость, ревность и животная похоть. Я величайший из богов далеких Гиад, помни это, и пока люди молятся злу, я буду жить и править, даже когда сплю в колодцах и пещерах и жду дней Атлантиды.

- Атлантида не поднимется.

Личинка двинулась ко мне. Может, это было мое воображение, но я видел мельком знакомые лица на его насекомоподобной физиономии. Я видел Дэна, Картера, Джимми Бодина. Я видел Элисон, но это была Элисон, которую я узнал с трудом, со ртом, растянутым в дикой гримасе и глазами красными, как будто наполненными кровью. Я видел Рету, улыбающуюся с вульгарной похотливостью. Я видел отца, мать, лица людей, давно забытых или умерших. Я видел себя в моменты слабости, боли или раскаянья.

- Атлантида не восстанет, - прошептал голос. - Но царство Квита - да. Я чувствую вокруг себя мир после веков заточения. Очень хорошо чувствую. Он лелеял мое наследство. Он лелеял похоть, обман и жестокость. Это орудия, с помощью которых я правил, и они в хорошем состоянии сейчас, когда я опять начинаю править. Только на этот раз мир будет сравним с самой темной ночью, где боль и удовольствие будут единственными маяками на адском горизонте.

Я входил обратно в воду, которая уже дошла мне до колен. Вода была ледяной, и я знал чертовски хорошо, что долго в воде я не протяну. А шансов, что я смоюсь через подводный туннель, не было.

Через пещеру прокатилась громовая вибрация и на моих глазах личинка скатилась и втянулась, как черный парашют, который сложили, и передо мной предстал высокий рогатый человек, одетый в длинный и волнистый черный плащ. У него были высокие скулы, раскосые глаза и кожа цвета пергамента.

- Я морское создание, - прошептал он. - Но это вид, в котором я всегда шествовал по миру, в древние времена, когда тьма была законом и свет не мог проникнуть в пустыни, болота, и странные города, где жили люди и полу-люди. Это лицо и тело запечатлено в вашей культуре как объект и поклонение ненависти, и они опять пойдут по миру, оставляя раздвоенный след копыта на тропе ночи. Этот образ называли Сатаной, хотя никогда не знали, что это одно из моих тел в прошедшей вечности, когда я был гордым и злым Агнаргом в мире столь удаленном, что ваш народ никогда не знал его. Во имя Агнарга ваш народ совершал неописуемые грехи, возносил исковерканные молитвы, воздвигал извращенные и перевернутые знаки величайших религий. Но это ничто по сравнению с тем, что будет делать Сатана сейчас.