Майкл Мэнсон - Конан и дар Митры

- Удивительную и страшную историю поведал нам мудрец, - произнес наконец дуон, подняв веки. - И самое страшное в ней то, что добавлено сегодня и здесь предусмотрительным Тай Па.

- Да, повелитель? - Старый кхитаец приподнял тонкие, будто нарисованные брови. - Что же такого страшного было сказано мной?

- Как что? - Тасанна неторопливо приложился к чаше. - Как что? повторил он, стряхивая капельки вина с бороды. - Пришел человек с севера, убил моих солдат, крепких мужей, способных постоять за себя, и бог его покарал, лишив разума... Мы же, я сам, ты и ты, - владыка ткнул перстом в полководца и советника, - тоже убиваем. Убиваем врагов, убиваем преступников и святотатцев, наказываем провинившихся рабов... Возможно, то право власти - убивать... А если нет? Значит ли сие, что Лучезарный и на нас может обрушить свою кару? Так же, как на этого варвара?

Чело дуона омрачилось, но тут Тай Па спокойно заговорил.

- За свои ошибки и жестокость, светлейший, мы ответим после смерти, представ перед светлыми очами Матраэля; тогда Он будет нас судить и карать. Но вряд ли нам грозит Его гнев сейчас, коли Он позволил и тебе, и мне, и доблестному Рантассе дожить до преклонных лет - хотя, быть может, все мы более страшные грешники, чем северный варвар, зарубивший десяток солдат.

- Странно, - сказал дуон.

- Странно, - подтвердил Рантасса.

- Странно, - согласился маг, поглядывая на бесстрастное лицо старого кхитайца.

- Странно, - Тай Па склонил голову. - Действительно странно, и я вижу тому лишь одно объяснение: у этого варвара свои дела с богом, и спрос с него выше, чем с нас.

20. ПРОБУЖДЕНИЕ

Саракка в глубокой задумчивости шел по одному из подземных переходов, что шестью лучами разбегались от дворцового зиккурата. Этот вел в пирамиду, посвященную созвездию Пальмы; в ней, по древней традиции, обитали жены и наложницы дуона - в том числе и прекрасная вендийка, которую молодой маг допрашивал совсем недавно. Считалось, что женщины владыки, пребывая в башне Пальмы Кохт, станут такими же плодоносящими, как это древо; и надо сказать, что поверье сие оправдывалось. Во всяком случае, дуон Тасанна насчитывал потомков десятками, и многие его сыновья, достигшие возраста зрелого мужа, командовали уже воинскими отрядами.

Коридор, что вел к зиккурату Пальмы, тоже удостоился названия дороги Крылатых Коней; эти чудесные звери были отчеканены в натуральную величину на бронзовых панелях, покрывавших стены. Два фриза тянулись на добрую сотню шагов, и только посередине величественную процессию лошадей Матраэля прерывали другие изображения: слева - огромная пальма в цвету, справа - водопад Накаты, падающий из темного зева пещеры. Среди застывших в бронзе струй виднелась небольшая дверца; она и вела в обитель придворного мага.

В начале и конце широкого и хорошо освещенного прохода дежурили стражи, но у покоев Саракки не стояло никого, хоть дверь и не запиралась вовсе - ни обычным, ни магическим замком. Нужды в том не было: если б незваный гость попробовал проникнуть к нему, дальше лестницы он бы не прошел. Конечно, существовали и более грубые методы, коими можно было нарушить уединение Саракки - например, пробить потолок его подземных чертогов - но такую меру применили бы лишь в случае великой провинности, чтобы доставить не оправдавшего доверие чародея к яме с пауками или в кавалерийские казармы, к жеребцам и их страшным копытам. Саракке же эти ужасы больше не грозили.

Отворив дверцу, он протиснулся на маленькую площадку, за которой начиналась лестница, ровно двенадцать ступеней, ведущих вниз. По-прежнему пребывая в задумчивости, молодой маг спустился вниз, потом поднялся, ибо за первым лестничным маршем был еще один, точно такой же, однако ведущий наверх. Затем ему пришлось снова спуститься и подняться, и еще раз, и еще; наконец Саракка хлопнул себя ладонью по лбу, коря за рассеянность, и пробормотал нужное заклятье. Без него можно было спускаться и подниматься по этим лесенкам до конца жизни.

В последний раз пересчитав ступени, он очутился в небольшой и совершенно пустой камере со сводчатым потолком. Отсюда дверь налево вела в его рабочие покои, дверь направо - в личные апартаменты, где он бывал нечасто; вот и сейчас звездочет, почти не раздумывая, направился к левой двери.

Обширный зал, где придворные маги из поколения в поколение занимались волшбой, казался уютным и прекрасно оборудованным для колдовских занятий. Обычно вид его согревал сердце Саракки, заставляя вспомнить о многих славных именах, об ученых людях, от коих унаследовал он и эти шкафы, полные свитков и книг, и тонкие инструменты, и удивительные редкости, среди которых двухголовый петушок из Бар Калты занял уже достойное место. Но сейчас маг не обратил внимания на свои сокровища; торопливым шагом он проследовал в дальний конец покоя, где на просторном ложе под закрепленными на стене светильниками распростерся нагой мужчина.