Игорь Волознев: Метагалактика 1995 № 1

Дальше случилось то, отчего волосы на голове крестьянина поднялись дыбом. Руки безголового мертвеца потянулись к ногам Ганса и цепко схватили их. Ганс, скованный страхом, стоял столбом.

В дом вошло еще несколько слепцов.

— Эй, Зиберт, отзовись! Где хозяин? — слепец, обладавший сильными руками, опустился на четвереньки и принялся ощупывать пол возле себя. — Зиберт, ты чего лежишь?.. Э, да тебе снесли голову… Братцы, у Зиберта головы нет!

Шаря руками, он наткнулся на неподвижно стоявшего Ганса. У того от ужаса окончательно одеревенели мышцы, а к горлу подступил комок.

— Хозяин тут, вот он, — заголосил слепец, — Зиберт его держит!

Слепцы набросились на Ганса и связали его по рукам и ногам. Он не оказал никакого сопротивления, лишь хрипло дышал, поводя выпученными глазами. Его уложили на лавку. Скосив глаза, он увидел слепца, которого только что лишил головы. Тот, опираясь на плечи своих товарищей, нетвердой поступью подошел к скамье у стены и сел. Ганс зажмурился…

Слепцы принялись жадно ощупывать Грудь Ганса, живот и ноги. Голоса их доходили до его сознания как сквозь слой ваты.

Мышцы на руках хороши… — хрипел один из слепцов. — Правая рука должна достаться мне. Я не менял свою уже сто двадцать лет, пощупайте, во что она превратилась! — И он тыкал в своих товарищей изуродованной культей, лишенной кисти.

— Мне тоже! И мне нужна правая рука! — откликнулось несколько голосов. — Ишь, чего захотел: правую руку! Будешь тянуть жребий вместе со всеми.

— Но Зиберту же вы отдаете голову без жребия…

— Ты, Руди, совсем выжил из ума. Как он будет ходить без головы?

— Не хнычь, Руди. Тебе с гнилой рукой больше милостыни подавать будут…

— А, идите вы к черту! — кипятился слепец, которого звали Руди. — Я хочу новую руку!

— Получишь ее, коли удачно бросишь кости.

Сознание Ганса окончательно отключилось, отказываясь вникать в смысл услышанного, хотя голоса продолжали звучать в его голове.

— Значит, так, — Гюнт — слепец с сильными руками, стукнул об пол палкой. — Голову приставим Зиберту, а все остальное будем разыгрывать. Мне правая рука не нужна, так что у тебя, Руди, хорошие шансы получить ее.

— А ноги? Ноги? — чуть ли не хором закричали остальные слепцы.

Ноги, по-видимому, были для них едва ли не самой большой ценностью из того, что называлось телом Ганса Кмоха. Его ноги, мышцы на них, слепцы ощупывали с особенным вожделением.

— Хороши! — причмокивали они губами над самым ухом Ганса. — На них до самого Мюнхена дойдешь, а то и того дальше — до блаженной Италии…

— На каждую ногу будем бросать кости отдельно, — сказал Руди, — так, как мы это делали в Остенвальде. Затем разыграем живот, грудь и по отдельности — руки…

— Я требую отдать мне живот без жребия! — тонким голосом проверещал низенький слепец. — Я не менял живота без малого двести лет, и если бы у вас были глаза, вы бы увидели, что из меня уже вываливаются сгнившие кишки! Пощупайте! Чувствуете, как лопается кожа?..

— Ну уж нет, Шютц, — злобно отрезал Руди. — Ты будешь бросать кости вместе со всеми.

Остальные слепцы согласно закивали головами:

— Правильно! Не давать ему поблажки! Это из-за него мы не видим света, пусть мучается…

Внезапно они смолкли и насторожились. Со стороны тропы донесся приближающийся конский топот. Гюнт сдавил связанному Гансу рот. Слышно было, как лошадь ночного гостя остановилась и всхрапывает у крыльца, как сам гость, громко переводя дыхание, подходит к двери.

Дверь скрипнула и в ее проеме показался бледный, всклокоченный Петер Цвиглер.

— Ганс… — тихо позвал он, вглядываясь в темноту, царящую в доме. — Ты спишь? Я прискакал из Остенвальда… Тот бочар, о котором я говорил, — исчез… А перед тем возле его дома останавливались слепцы…

Сразу несколько темных фигур набросилось на него. Слепцы действовали наощупь, ориентируясь на голос Цвиглера. Помощник кузнеца, ощутив на горле объятия ледяных пальцев, захрипел, попытался вырваться, но слепцы повалили его и принялись душить.

— Шютц, твои шансы получить новое брюхо повысились! — восторженно проревел Гюнт. — Теперь мы имеем два новых живота, четыре ноги и четыре руки. Такого славного улова у нас не бывало много лет!

— Не скажи, Гюнт… — откликнулся слепец по имени Килькель. — В Остенвальде мы тоже неплохо поживились. Помнишь верзилу-бочара?

— Да что бочар: две ноги, две руки, грудь, живот и голова! — возразил другой слепец. — На семерых этого мало!