Игорь Волознев - Туннель в преисподнюю

Володя в кругу знакомых диггеров считался новичком, чего не скажешь о его приятелях Романе и Михаиле. Они были старше его, опытнее, и подземную Москву знали чуть ли не как свои пять пальцев. Всё это давало им право относиться к нему немного свысока. В особо опасные диггерские вылазки они его не брали. Они и сегодня пытались от него отделаться, но Володя, который уже прослышал о предстоящем походе на кладбище, пристал к ним с такой силой, что им пришлось смириться с его участием.

А началось всё с того, что гот по кличке Гуго сообщил Роману о древнем подземном ходе, который будто бы начинался под надгробием на одном из подмосковных кладбищ, и предложил обследовать его вместе с ним. Роман обсудил это дело с Михаилом, и после недолгих раздумий они пришли к выводу, что отказываться глупо. Гуго может обратиться к другим диггерам, которым и достанется вся слава в случае открытия чего-то стоящего. Роман уже собирался позвонить Гуго — сказать о своём согласии, как тот неожиданно позвонил сам и заявил, что идти надо сегодня ночью, поскольку сегодня полнолуние, а без полной луны вскрыть подземный ход не удастся. Диггеров такое странное условие удивило, однако, посовещавшись, они его приняли.

К окрестностям кладбища Роман подвёз приятелей на своих "Жигулях". Готы дожидались их в условленном месте, откуда всей компанией и двинулись на кладбище. Компания собралась внушительная: трое диггеров — Роман, Михаил и Володя, и четверо готов — Гуго с двумя парнями и девушкой. Гуго сразу предупредил всех, что идти придётся тайком, через заросли, стараясь никому не попадаться на глаза, поскольку официального разрешения на раскопки у них нет. По дороге он говорил, что удобнее момента, чем сегодня, вряд ли представится. Он уже несколько раз приезжал сюда на разведку, облазил всё вдоль и поперёк и досконально изучил повадки здешнего сторожа. Старик вчера получил зарплату, а сегодня, как это у него водится, "поддал", так что он совершенно точно будет дрыхнуть в своей сторожке до утра.

Компания миновала ворота и углубилась в безлюдное, заросшее деревьями старинное кладбище. Здесь разговоры как-то сами собой стихли. Искатели подземелий шли молча, озираясь и прислушиваясь к тишине. Если кто и перекидывался словом, то изредка и шёпотом.

Жаркий июльский закат догорел, на небо выплыла большая бледно-голубая луна, осветив деревья, надгробия, кресты и ограды. Гуго шёл впереди. Его приятели-готы старались не отставать. Володя присматривался к ним с любопытством. Все они, включая Гуго, с ног до головы были одеты в чёрное, у всех на груди висели причудливые амулеты, волосы были покрашены в чёрный цвет, глаза подведены тушью, а лица, припудренные чем-то для создания романтической бледности, казались синими в свете луны. У девушки были выкрашены в чёрное ещё и губы с ногтями.

Гуго был самым старшим в своей компании. Володя знал о нём, что он учится в медицинском институте, знает латынь и собирает старинные книги, и что о подземном ходе он вычитал в одной из них.

— Мы почти у цели, — объявил Гуго.

Молодые люди вышли на ту часть кладбища, где было особенно много старинных надгробий. Высились здесь и небольшие склепы.

Когда-то на этом месте хоронило своих мёртвых уездное дворянство, а теперь это был мемориальный уголок кладбища. На пересечении дорожек стоял стенд со схемой расположения надгробий и указанием, какие исторические или культурные деятели где похоронены. Рассматривать его у Володи времени не было — Гуго, а вместе с ним остальные, ушли вперёд. Он нагнал их, когда они сгрудились у какой-то лежавшей плашмя и как будто вросшей в землю гранитной плиты с полустершейся надписью.

— Вот она, — главарь готов торжественно поставил на плиту ногу. — Та самая плита, о которой я говорил! Джо, доставай манускрипт, — обернулся он к приятелю — долговязому парню лет девятнадцати, единственному из готов, у кого имелась сумка.

Тот начал расстёгивать на сумке молнию. Гуго, не дожидаясь, пока он её расстегнёт, сам дёрнул молнию и извлек из сумки старую, не слишком толстую книгу в потёртом кожаном переплёте.

— Записки доктора медицины Ивана Карловича Зоннендорфа, Ревель, 1822 год, — сказал он, обращаясь к диггерам. — Впрочем, вы всё равно не поймёте. Книга написана по-латыни… — Он принялся листать пожелтевшие, покоробленные у краёв страницы. — Уникальный экземпляр… С громадными трудами позаимствовал из библиотеки…