Агоп Мелконян - Греховно и неприкосновенно

Охваченная тревогой, беспомощная, она поджидала меня у скал.

- Больно? - спрашиваю.

- Больно.

- Дальше-то что думаешь делать?

- Боюсь, вата теперь повылезает.

- Какая еще вата? - говорю. - Это кровь.

- Я кукла, Ральф.

- Нет, кровь! - кричу я. - Кровь! А ты уже не кукла, ты девушка, которую я люблю.

-Люби, -покорно отвечает она. - И все же я кукла.

Она плачет. А я отрываю полоску от своей сорочки, перевязываю ей руку. Она склоняет голову мне на грудь.

- Может, и вправду это кровь, Ральф! Может, я действительно начала превращаться в женщину.

Потом умолкает, в ее устремленном на меня взоре - ожидание, терпение, надежда:

- А вдруг я смогу и детей родить, а, Ральф? Вдруг в этом животе не одни только тряпки да вата? Положика руку сюда: чувствуешь? Это невозможно, там нечему двигаться, вот и пупка у меня нет... Нужно ведь свободное пространство, полость, иначе где жить младенцу, правда?

Господи, подскажи мне слова, которых она ждет от меня!

Беспомощность душит нас, но мы - человек и нечеловек - рука об руку трогаемся по едва заметной тропинке.

Под ногами - обманчиво надежная почва, в любой миг готовая осыпаться, однако мы упорно стремимся к далекой, озаренной светом вершине. Ничто вокруг не шелохнется, солнце так накалило окрестности, что, кажется, дотла выжгло все живое. Я едва дышу, легкие отказываются пропустить через себя потоки знойного воздуха, марево заставляет пейзаж дрожать.

На вершине, в тени единственного дерева, нас поджидает Oразд.

- Так и знал, что придете, - говорит он. - Да что вам еще остается, как только верить в меня и в невозможное?

- Да, - соглашается она.

- Вот увидишь, девочка моя, что Оразд не лжет. Оразд - самый честный и преданный служащий Вселенной. Оразд - это тебе не Кондор или Пивной автомат. Недаром же ему доверили хроносектор!

И вот он уже на ногах. В белом официальном костюме он выглядит торжественно и достолепно.

- Миллион глупостей совершает человек за свою жизнь, дети мои, но нет среди них великолепнее любви. На этом и конец официального спича. Начальство спустило нам новую прорицательницу по имени Астида. Задница у нее бюстоподобна, ну а груди - каждая с задницу... Так что я хотел сказать-то? Ах, да. Хороша!

Так вот, Астида заведует сектором "фатум", она уполномочила меня... Честное слово, Ральф, сиськи у нее - во! - и он нарисовал в воздухе что-то не очень определенное, но определенно большое. - Короче, она уполномочила меня узаконить предопределение, хотя это и по ее сектору. Согласна?

- Да, - говорит она.

- Только если ты его любишь.

- Да, - говорит она.

- Согласна ты стать его женой?

- Да, - говорит она.

- А ты, Ральф Хеллер, согласен ли ты...

В это-то мгновенье и прилетел Кондор, его крылья заслоняют солнце.

Глаза по-прежнему налиты кровью, все так же гноятся, а из клюва свешиваются блеклые бумазейные лоскутья.

- Прекратить, - вопит Кондор голосом доктора Габриэля. - Всего этого вовсе нет в программе эксперимента.

- А ты только сейчас заметил? - злорадствует Оразд. - Да они давно уже живут вне твоих жестоких выдумок.

- Я своего согласия не дам! - каркаeт Кондор. - Для того и прилетел: пора положить конец своеволию!

- Твоей власти над ними пришел конец. По вашим документам Ральф мертв, погиб в катастрофе. Он останется здесь.

- Этого только не хватало! - орет Кондор и нервно хлопает крыльями, поднимая облака пыли и мелких камешков. - Этого фантома Ральфа я придумал, он принадлежит мне, он - смысл моей жизни и доказательство моей правоты. Верни мне его, Оразд!

- Зол же ты, Кондор! Сам же прислал его ко мне, злорадствовал, что он слеп. А когда понял, что величайшее счастье именно в любовной слепоте, явился, чтобы и ее у него отнять.

- Это еще не всё, Оразд. Я сам хочу здесь остаться, а он мне мешает.

- Зачем? - спрашивает Оразд. - Зачем тебе здесь оставаться?

- Ради нее, - отвечает Кондор.

- Она красива, Оразд. - Птица вздергивает свою седую голову, косит глазом в сторону бумазейно-шелковой куклы. - Я же сам ее делал, собственными руками пришил ей глаза, прорезал рот. Думал, она уродлива, но вот Джаспер вживил мне электроды и... Ничего не могу поделать, Оразд, я люблю ее.

- Эй, ты, Ральф, о чем ты там размечтался, черт тебя побери! прерывает нить воспоминаний голос Роми-Киприды. - Где ты снова витаешь! Забыл, что ли, что у тебя гостья?

- Извини, я, кажется, задремал.

- Небось, думал о той, у которой нет имени, но зато сто лиц?

- Наверное. Наверное, так оно и было, Роми. Я часто о ней думаю. Но после катастрофы туда, к ней, отравиться не могу.