Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой

- А чего это колют? - спросил мордоворот, боязливо косясь на шприц.

- Отравить тебя хочу, - усмехнулся санитар, ловко всадив шприц в плечо. - Следующий давай! Да поскорее, вас тут вон сколько.

- Мне не надо, - тихо сказал Паленый, стараясь не открывать рот. Если тебе за это деньги платят, ты сам ко мне и топай.

- Ничего, - зло дернул щекой санитар. - Я могу и сам подойти, если ты не встанешь.

Паленый не встал, и санитар действительно подошел к нему и сделал укол. Паленый даже не привстал.

Санитары закончили и ушли дальше.

- Что за новости? Никогда раньше прививки в камерах не кололи, всегда на больничке, - удивлялся Паленый, потирая плечо, рассерженный санитар с ним не церемонился. - И вообще, раньше предварительно задержанных по подозрению в убийстве держали в одиночках, на худой конец, хотя бы врозь. Ну, времена пошли, ну, дела творятся...

А в это же время его напарник Платон валялся на койке в одиночке. В камере, как и во всей тюрьме, было тепло и душно, и поэтому случаю лежал он без брюк и рубашки, в трусах и в майке. Лицо его было черным от нанесенных ему при задержании побоев, и он накрыл его мокрым полотенцем.

Дверь в камеру открылась и выросший на пороге вертухай скомандовал равнодушно:

- С вещами на выход, быстро!

Платон не стал ничего спрашивать у него, по опыту зная, что это все равно бесполезно. Он торопливо собрался, и через полчаса стоял перед проходной, но уже со стороны воли.

- Эй, Платон, садись - подвезем! - услышал он незнакомый голос.

Платон повернулся и увидел через дорогу новенькую, вишневого цвета "девятку", из окошка которой ему дружелюбно улыбался молодой человек.

Платон постарался рассмотреть, кто же еще сидит в машине, но за тонированными стеклами никого не разглядел. Посмотрел на номера и даже присвистнул.

- Ты, мужик, не ошибся? Я по вашему ведомству вроде как не прохожу.

- Это только вроде как, Платон, - возразил ему пожилой мужчина, выглянув из другого окошка, опустив стекло. - Ты давай, садись, шутки шутить в уголовке будешь, а с нами шутки не шутят, не советую, с нами нужно вежливо и культурно, на "вы". Понял?

Дверца в машине приоткрылась, приглашая Платона, тот вздохнул и нырнул в салон, на заднее сиденье, где оказался рядом с молчаливым и угрюмым здоровяком.

Пожилой, пересевший на переднее сиденье, повернулся к Платону и глядя ему прямо в глаза, заговорил сходу, без предисловий.

- У вас, придурки, увели бумагу. Какую бумагу, сам знаешь. А вот знаешь ли ты, что за такие потери положено отвечать?

Платон, услышав про бумагу, дернулся к двери, но его удержала за колено тяжелая рука молчаливого соседа. Колено словно горячими щипцами схватили.

- Ой, суки, больно! - вскрикнул Платон.

И тут же получил удар все от того же молчаливого здоровяка. Голова у Платона дернулась, и он взвыл, тем более, что удар пришелся по осколкам зубов, и без того вызывавших острую боль, и он заскулил от бессильной ярости и унижения, столь для него непривычного.

- Ты, Платон, сиди - и не дергайся. Это тебе не на Петровке выкаблучиваться. Мы таких, как ты, об колено пополам ломаем только так. И слушай мое к тебе слово: срок даю на все про все - сутки. Или находишь бумаги, или дальше ты не живешь. Бежать и прятаться - бесполезно. Найдем. Да и не дадим мы тебе убежать. Понял? Ну, то-то. И пшел вон из машины воняет.

Дверца со стороны Платона открылась, вроде как сама собой, и он почти вылетел из салона на тротуар, бесцеремонно выпихнутый мощной рукой.

- Сегодня вечером обязательно посмотри "Времечко", там для тебя будет кое-что интересное, - хохотнул ему вслед пожилой.

Машина фыркнула мотором и умчалась.

Платон стоял ошарашенный. Давно у него не было таких потрясений. Он, опытный вор в законе, не мог не понимать, что это предупреждение абсолютно серьезно.

Платон лихорадочно пытался найти выход:

- Надо срочно ехать на хату и поднимать братву на поиски. Где же Паленый? Куда он делся? Если отпустили меня, и его тоже должны были выкинуть. Где же он, неужели слинял? - мучался сомнениями Платон...

А Паленый сидел все у того же окна, которое было высоко под потолком и я ростно курил, стараясь заглушить боль в разбитых деснах.

- Дай потянуть, Паленый, - протянул за бычком лапу мордоворот.

Паленый зло посмотрел на него, но все же окурок протянул.

Мордоворот блаженно затянулся, закатил от удовольствия глаза и... сполз с нар. Изо рта у него пошла пена, ноги и руки задергались, заколотили по полу...

В камере началась легкая суматоха. Опытные заключенные раздвинулись по стенам, чтобы обеспечить упавшему доступ воздуха, кто-то попробовал делать искусственное дыханье, кто-то колотил в двери, с воплями: