Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой

Ниночка заерзала на кожаном стуле.

- Ну, не совсем с нами, с КГБ, какая разница? Преемственность традиций, знаете ли, и все такое прочее. Зачем же врать? Отказываться от достойных деяний не стоит, Зайка. Так ведь вас окрестили?

- Я не отказываюсь, я просто не знала, что все осталось так же, что это та же организация...

- Та же, та же. И не надо стесняться честных поступков. Вы же делаете это из любви к Родине, не так ли?

- Конечно, конечно... - засуетилась Добрая Ниночка.

- Вот видите? А разве это плохо - Родину любить? Этим гордиться надо...

В приемную вошел, прервав их разговор, военный в форме.

- Разрешите проводить? - вытянулся он.

- Ну, зачем же так официально? - улыбнулся генерал. - Вы так напугаете нашу очаровательную гостью.

Рыжий здоровяк в форме повернулся, изобразив подобие улыбки, к Доброй Ниночке.

- Позвольте, я провожу вас к выходу?

Он галантно щелкнул каблуками, подставил ей согнутый локоток:

- Ах, разумеется, разумеется...

Добрая Ниночка зарделась, взяла галантного провожатого под руку, и он повел ее по коридорам.

Она заглядывала ему снизу в глаза и чему-то смеялась, смеялась, смеялась...

Больше Добрую Ниночку никто и никогда не видел.

А генерал опять разговаривал по телефону.

- Полковник Хватов? Да, я. Тут некоторые новые обстоятельства открылись, надо несколько скоординировать поиски. Появилось новое, весьма перспективное, направление. Похоже, мы нашли, у кого оригинал документа. Записывай: Перышкин, Александр Ефимович, сорок пятого года рождения, москвич, журналист. Он передал фрагмент бумаг главному редактору, и остальная часть, скорее всего, тоже у него. Так что налет на главного редактора можно отменить, а остановить публикацию мы сможем и другим путем. Что значит, поздно? Ах, чтоб вас! Вы бы там, где нужно, так же шустро поворачивались. Даже так? И уже с телевидения были? Кто? НТВ, ТВ-6,ТВ-Центр, РТР... Дальше можешь не перечислять. Ладно. В принципе, никаких особых проблем это не добавило, просто можем спугнуть. Необходимо активизировать поиски: срочно устанавливайте и проверяйте всех знакомых Перышкина. Знаю, что он журналист. Знаю, что у него в знакомых почти вся Москва ходит, и в других регионах - море разливанное. Но все равно - всех знакомых. Подчеркиваю - всех! Установить, с кем в детском садике на один горшок ходил. И все сведения - немедленно в аналитический отдел. Особое внимание - неопубликованным материалам, героям его интервью, очерков. Все. Действуй.

Генерал опустил трубку и устало потер вздувшиеся на висках вены.

Потом он тяжело поднялся из кресла, подошел к двери кабинета, выглянул в коридор, закрыл тихонько двери и запер на ключ.

Потом на цыпочках пробежал к столу, не садясь набрал номер, закрыв глаза, дождался ответа, и заговорил измененным голосом:

- Аллеууу! Это квартира Ивановых? Ах, Алексеевых! Извините. А ты Алексеев - дурак! Кто говорит? А все говорят!

Не дожидаясь ответа бросил трубку, и долго хихикал, забравшись с ногами в кресло, и с наслаждением обкусывая ногти.

А еще он яростно чесался. Весь. С особой яростью он скреб лицо, словно хотел снять с него невидимую маску...

Так продолжалось минуты три. Потом генерал успокоился и затих, уронив голову на грудь.

Со стороны казалось, что он уснул. Но это только казалось: молниеносно он выскочил из кресла и бросился к стене. Там он открыл вмонтированный в стену, за картину, сейф, набуровил в немытый, захватанный стакан водки, почти до краев, и выдул ее стоя, жадно раздувая ноздри и фыркая, как лошадь на водопое.

Простоял, замерев и опустив веки, на его белые щеки возвращалась краска. Несколько раз он втянул в себя носом воздух, хищно шевеля тонкими ноздрями. Закрыл сейф, вернулся к двери, открыл ее, сел за стол, взял карандаш и стал быстро рисовать крестики на маленьких листочках бумаги.

Спустя минут десять он оторвался от этого занятия, поднял невидящие глаза в сторону зашторенного окна и, подперев голову рукой, тихонько и плаксиво, отчаянно фальшивя, фальцетом вывел:

Во поле береза стоялаааа...

И всхлипнул...

Глава десятая

Во поле кудрявая стоялаааа!

Грохнув кулаком по столу, гаркнул капитально захмелевший Вася.

К нему, на непослушных ногах, подошел Федя, обнял его за плечи, выбросил вперед руку и красиво подтянул:

Лю - ли, лю - ли, стоялаааа!

Лю - ли, лю - ли, стояла!

Вася и Федя переглянулись между собой и заорали хором, яростно отбивая такт по столу пудовыми кулачищами, отчего вся посуда на столе пришла в движение.