Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой

Он встал и стремительно вышел, не обращая внимания на выкрики и не отвечая на вопросы.

Не успела закрыться за ним дверь, как вошли четверо молчаливых военных, положили на стол кейсы, прикрепленные наручниками к запястьям, отстегнули эти наручники и молча выгрузили на стол опечатанные пакеты, разложив их перед каждым из сидевших в кабинете.

Проделав это, они молча закрыли чемоданчики, лихо откозыряли и ушли, так и не проронив за все время ни звука. Ушли, затылок в затылок.

Функционеры, стараясь не смотреть друг на друга, распихали пакеты по карманам, в которые они упрямо не желали помещаться, по портфелям и просто по цветастым пластиковым сумкам-пакетам. Управившись, они тут же торопливо выходили из кабинета, ни с кем не прощаясь, и ни на кого не глядя.

А буквально через несколько минут Думу было просто не узнать: по только что пустынным коридорам взад и вперед сновали люди с радиотелефонами. Хлопали двери кабинетов, беспрерывно входили и выходили люди.

Заседание нижней палаты оказалось скомкано, большинство вопросов остались нерешенными и были перенесены на следующее заседание.

К подъезду здания непрерывным потоком подъезжали и отъезжали машины. Вскоре в здании не осталось почти никого, кроме охраны и мелких групп в каждой фракции, оставленных для связи.

Глава восьмая

В самом городе, в каждом отделении милиции кипел муравейник. Прибегали и приезжали срочно вызванные, свободные от дежурств, сотрудники, получали задания и выходили, или выезжали на дежурство по городу.

Приводили и выводили задержанных: по одному и целыми группами. Приводили бомжей, просто подозрительных личностей, похожих на разыскиваемых по ориентировкам, людей без документов, или с просроченными паспортами, без прописки, задержанных по ошибке, или вообще непонятно по какой причине и надобности.

По всему городу велось усиленное патрулирование, по подвалам и чердакам носились оперативные группы с собаками. Все отделения были забиты задержанными, которых быстро проверяли, и кого-то просто выталкивали на улицу, а кого-то оставляли для дальнейшей проверки, потому что проверить сразу такую массу людей было просто физически невозможно, как бы оперативно не работала милиция.

В камерах стояли, даже сесть было невозможно. В некоторых отделениях, огороженных высокими заборами, стали сажать задержанных прямо на землю во дворе, благо было тепло.

На вокзалах, в аэропортах, в метро, появились милицейские наряды, военные патрули и курсанты, проходившие по вагонам, челноками сновавшие по залам ожидания.

А по дорогам, ведущим к Москве, пылили старенькие автобусы с отрядами владимирской, рязанской тульской милиции, которые обгоняли потоки машин, заставляя их испуганно жаться к обочинам обдавая пылью. А их, в свою очередь, обгоняли бэтээры и бээмпэшки десантных войск, с эмблемами на бортах, спешившие скорее, скорее, скорее в Москву, подгоняемые по дороге приказами и бранью начальства...

Москва кипела.

А в следственном изоляторе номер один, в просторечии именуемом Бутыркой, царила вялая, тягучая тишина. Некоторое оживление в этот затхлый, пропавший карболкой, потом и страхом ожидания мир тюремных камер, изнывающих от духоты и безделья, привнесла группа людей в мятых, грязно-белых халатах, которая ходила по камерам и делала заключенным под стражу прививки.

В одной из общих камер было набито народа человек сто-сто десять, вместо положенных шестнадцати.

Войдя в эту камеру, медики устало и равнодушно принялись делать свое привычное дело. Заключенные подходили по одному, обнажали плечо, и получив укол, отходили.

Санитары работали быстро, не особо церемонясь, вскоре остались только двое у окна, где на почетном месте, один из немногих в камере, лежал на койке Паленый, а рядом с ним, в ногах, пристроился мордоворот, которого задержали вместе с ним.

- А ну-ка, иди сюда, - позвал санитар мордоворота, поманив его пальцем.

Верзила вопросительно посмотрел на Паленого, но тот равнодушно отвернулся к стене, предоставив соратнику самому решать свои проблемы. Мордоворот на секунду задумался, потом все же вразвалочку подошел к санитарам.

- Дай-ка я, - тихо сказал один из пришедших санитаров, отстраняя делавшего до этого инъекции, и забирая решительно шприц.

- Ну, давай, подставляй плечо, - обратился он к верзиле, доставая ампулу из кармана халата.

Он отломал стеклянный кончик ампулы и погрузил иглу шприца в прозрачную жидкость.