Айрис Мердок - Единорог

-- Полагаю, мне лучше объяснить, рассказать тебе все. Да, это будет облегчением. Облегчением во многих отношениях. Даже если ты совершенно разочаруешься во мне.

-- Я уверена, что этого не произойдет, Эффингэм. В чем дело? -- Когда Ханна уедет, она заставит Дэниса сыграть на пианино и спеть. Тогда настанет время для слез.

-- Ах, я так сожалею. Ты так быстро все понимаешь. Но позволь мне рассказать все по порядку. Это будет своего рода исповедь.

-- Да, Эффингэм? -- О чем это он говорит? Если бы только Ханна уехала. Это будет минута страдания, минута рождения, но через это нужно пройти, чтобы возникла новая жизнь.

-- Моя любовь к Ханне -- ты могла бы спросить меня прошлой ночью, что я сделал с ней и был ли я не верен...

-- Не верен, -- повторила Мэриан. Она ухватилась за это слово. -- Мы все не верны, -- сказала она с болью, но без сму щения.

-- Ты верна, Мэриан, дорогая, садись и посмотри на меня внимательно. Я знаю, что причиняю тебе боль.

Они отошли от окна и сели едва больших прогнувшихся кресла у камина. Обуглившиеся дрова и груды легкого пепла были разбросаны по очагу. Мэриан посмотрела на Эффингэма. Его светлые волосы все еще казались взъерошенными от утреннего ветерка, а большое лицо выглядело бледным, светилось усталостью и чем-то еще. Во взгляде его было что-то неистовое, что -- Мэриан не могла определить. Она стала его слушать.

-- Я любил Ханну, Мэриан. Я люблю ее и мог бы дать любые объяснения этой любви, но они бы оскорбили ее и всегда были бы меньше чем правда. Я любил ее, и многое мог бы для нее сделать, и, безусловно, страдал из-за нее. Я согласился бы на большие страдания. Ты веришь мне?

-- Конечно... -- Мэриан беспокоил и тревожил настоятельный исповедальный тон.

-- Я не могу в полной мере объяснить или оправдать то, что произошло. Теперь я знаю, что никогда не мог оценить Ханну. Возможно, никто из нас не мог. Наверное, никто из нас даже не попытался...

-- Кроме Джералда.

В замечании прозвучал неожиданный цинизм. Мэриан сказала так неумышленно и испытала облегчение, когда Эффингэм его не уловил.

-- Действительно. Возможно, Джералд любил ее больше, чем все мы. Не знаю почему, но мне никогда ни на секунду не приходило в голову, что Джералд способен проявлять какой-то интерес к Ханне kak к человеческому существу...

-- Мне тоже никогда не приходило в голову такое. До чего же это напоминало похороны -- они говорят о ней, как будто она уже мертва или, в лучшем случае, уехала.

-- Думаю, это останется тайной. И полагаю, станет нашей последней данью ей -- позволить этому остаться тайной.

-- Да. -- Мэриан склонила голову. Она снова стала думать о Дэнисе.

-- Да, возможно, Джералд понимал ее как человека, как живое существо. Я же не понимал и только сейчас осознал это. По крайней мере понимал недостаточно, явно недостаточно. Меня слишком взволновала история. Но, кроме того, была я она... -- он отвернулся в замешательстве. -- Мэриан, как ты думаешь, мы не могли бы выпить чаю?

-- Мой дорогой, я сейчас приготовлю. Звонить бесполезно -- думаю, половина горничных ушла.

-- Нет, нет, останься, позволь мне продолжать говорить. Так или иначе, я не сумел помочь ей, я не сделал этого и не смог даже понять.

-- Итак, она нас освободила, -- сказала Мэриан, возвращаясь к своим мыслям. Впервые ей пришло в голову, что, возможно, сама Ханна сейчас тоже счастлива, а не только причина счастья остальных. Это была странная и прекрасная мысль.

-- О, Мэриан... -- пробормотал Эффингэм, сильно взвол нованный. На мгновение он закрыл лицо руками. -- Извини, я так виноват.

Мэриан в замешательстве взглянула на него.

-- Не убивайся из-за нее, -- сказала она. -- Она тоже сво бодна.

-- Ты не понимаешь меня. Я должен продолжать и рассказать все. Алиса...

-- Алиса?

-- Ну да. В этом все дело. А я и не знал. В действительности не знал до тех пор, пока она не выложила все это о Дэнисе, помнишь, о Дэнисе и лососиной заводи.

-- О Дэнисе и лососиной заводи. Да.

-- Мэриан, я ее так давно знаю, и чувства иногда могут расти внутри человека так, что он даже не замечает. А затем внезапно прорываются в сознание, в мир. Такое случается.

-- Я знаю, такое случается!

-- И тогда все приобретает завершенность. Видишь ли, я так полагался на Алису, считал ее присутствие само собой разумеющимся. В известном смысле она реальная сторона истории, реальный человек, реальный объект любви. Мне кажется, что все время я смотрел в зеркало и только смутно, как бы сбоку, воспринимал окружающий мир.

-- Я чувствовала нечто подобное, Эффингэм...