Айрис Мердок: Единорог

Однако она была странной монахиней. Как мало времени прошло с тех пор, как он сидел с ней в ее золотистой комнате, в ее загроможденной вещами келье. Воспоминание было гладким и округлым, как кусок янтаря. От него исходил запах старого ушедшего счастья. Он испытывал радость оттого, что она находится в изоляции, заточенная в свою клетку. Возможно, Макс был прав, когда сказал, что все они бросились к ней, чтобы поведать о своих страданиях и переложить бремя своих бед на ее плечи и таким образом избавиться от них. Это была иллюзия духовной жизни, история, трагедия. Только у духовной жизни нет истории, и она не трагична. Ханна была для них образом Бога, и если она оказалась ложной богиней, они, безусловно, сами немало потрудились, чтобы сделать ее таковой. Сейчас он видел в ней обреченное существо, Лилит, бледную, несущую смерть чаровницу -- все, что угодно, только не человеческое существо.

Если то, что сейчас закончилось, действительно было иллюзией духовной жизни, то его волновала именно иллюзорная, а не духовная сторона. Из-за своего эгоизма и будучи в каком-то смысле слишком мелким и тривиальным, чтобы интересоваться возможностями этого мира, он спасся от зла. Но его не коснулось и добро. Эту мечту, истинную или фантастическую, он оставит Максу как добро, вынужденное стать объектом желания, каким pytaiutsia видеть Бога. Он же поспешит назад к своему привычному, заурядному миру. Ах, как он стремился к нему сейчас, с каким нетерпением ожидал возвращения в офис, посещения паба, обеденных вечеров, скучных загородных уикэндов. Он даже предвкушал удовольствие от участия в обсуждении сплетен. Он попытается забыть то, что мельком увидел.

Пошел дождь. Поезд как всегда опаздывал. Эффингам лениво развернул , которую купил утром, но еще не успел прочитать. Газеты, недоступные в Райдерсе, все еще доставляли удовольствие и воспринимались как занимательное пиршество повседневности. Его взгляд внезапно привлекло знакомое имя. Он перевернул страницу назад.

Трагический несчастный случай. С прискорбием сообщаем, что печальный случай произошел вчера в поместье известного писателя мистера Макса Леджура. Сын мистера Леджура, мистер Филип Леджур, случайно застрелился, когда чистил ружье...

Эффингэм сложил газету. В первый мучительный момент он подумал: не должен ли он тотчас же вернуться в Райдерс? Но затем с чувством малодушного облегчения подумал -- нет. Он совершенно случайно увидел объявление перед отъездом. Насколько им известно, он должен был находиться сейчас уже далеко отсюда. И в любом случае для него там не осталось места, он больше не мог быть утешителем семьи Леджуров. Он никогда не вернется. Он подумал о Пипе сначала с болью и жалостью, а затем со странным чувством удовлетворения. Было время, когда он, наверное, завидовал ему, но то время прошло. Долгий пост Пипа закончен, и его смерть как бы подвела итог, придала трагическую завершенность прошедшим событиям, она поможет быстрее освободиться от них и позволить им уплыть в прошлое. Ханна потребовала свою последнюю жертву.

Эффингэм услыхал в отдалении шум приближающегося поезда. Ему бешено хотелось уехать, спастись. Он собрал свои чемоданы, и как только маленький состав медленно подошел к станции, он стремительно бросился сквозь дождь к вагону первого класса. Поспешно погрузив вещи, он мельком заметил дальше на платформе Мэриан Тэйлор, садящуюся в купе второго класса. Он подумал: интересно, видела ли она его? Он спокойно сел, с усилием поднял свои чемоданы и, тяжело дыша, откинулся назад в ожидании от правления поезда. До тех пор он не мог чувствовать себя в полной безопасности.

Наконец поезд тронулся. Обшарпанная станция осталась позади. Обнаженные своды Скаррона казались серыми, как свинец, в потоках дождя. Набирая скорость, поезд мчался по лишенной деревьев земле. Эффингэм вздохнул и скомкал газету в руке. Это было его поражение, но это был и его триумф, он остался жить, чтобы произнести им надгробную речь. . Он задернул занавес над тайной, оставшись снаружи в огромном освещенном зрительном зале, где теперь послышался топот удаляющихся ног и звуки обыденных разговоров. Снова вздохнул и закрыл глаза, чтобы не смотреть на пугающую землю.

На станции Грейтаун он позвонит Элизабет. И возможно, когда они будут пересаживаться на другой поезд, он позовет в свой вагон малышку Мэриан Тэйлор. Эта мысль показалась ему довольно приятной, его все еще трогала се привязанность к нему. Она обрадуется. Она тоже принадлежала к большому обыденному миру. Они обсудят происшедшее, когда экспресс понесет их вдаль по центральной равнине.