Владимир Михайлов - Дальней дороги

По посадочному полю Волгин почти бежал: летать здесь, по соображениям безопасности, запрещалось. Затем о.н перешел на шаг и шел все медленнее, спотыкаясь и разводя руками, и бессознательно растерянно улыбаясь. Он увидел ее.

Елена стояла спиной к Волгину, разговаривая с человеком, которого заслоняла собой от напряженного волгинского взгляда. Вот она улыбнулась, - как показалось Волгину, нежно; сделала резкий жест - сумка в ее руке описала замысловатую траекторию... Пора остановиться, подумал Волгин, иначе она меня заметит, если обернется, узнает. Пора, пора остановиться!.. Он сделал шаг вперед, потом еще шаг, потому что с каждым шагом все лучше можно было разглядеть ее, а ведь для этого он и летел, правда ведь? Она улыбается этому. Впрочем, откуда ты знаешь, она ведь стоит спиной к тебе? Все равно, знаю: она всегда так откидывает голову, когда улыбается. Я же не вижу вообще ее лица, и все равно знаю, что это - она. Кажется, я и правда схожу с ума, не надо было лететь, посидел бы, пострадал в своем кабинете, светило... Нет, пора бежать, пока она не заметила.

Он отвернулся и стал глядеть на легкий треугольник вокзала; вдруг, словно увидев кого-то, решительно двинулся туда. Почему туда, опять-таки он не знал. Но время было уже упущено, потому что Елена повернулась и увидела его, и узнала его сразу.

- Волгин! - негромко окликнула Елена, уверенная, по-видимому, что он услышит, - и он действительно услышал. Вздрогнув и краснея, он повернул голову к ней и медленно поднял глаза. Человек, которого Волгин так и не успел разглядеть, исчез. Это было странно, потому что все остальное, что находилось поблизости, обрело странную неподвижность. Или время потекло так медленно? Но вот чья-то странная кургузая машина отъехала от вокзала, на ходу расправляя для взлета короткие крылья, и, словно разбуженный ею, мир снова двинулся по течению времени. Елена стояла одна и смотрела на Волгина.

Прошли годы; он понял это, глядя на ее лицо и замечая все. Прошли без него, как будто он жил в какойто другой эпохе. Вдали от него появились эти, едва заметные, правда, морщины на лбу и у глаз. Не он целовал этот рот, когда в углах его возникали невеселые складочки... Но сколько бы лет ни прошло, для него ничего не изменилось: пусть такой, пусть какой угодно - только бы была у него возможность видеть ее. Видеть хотя бы!

Волгин медленно опустил взгляд до туфель. Это было болезненно, но лишь снова поднимая глаза, он понял, в чем дело, и почувствовал, что ему нечем дышать. Со спины было трудно заметить это, потому что Елена была в плаще. Нет, подумал он, не то, она просто не следила за собой... И сам же опроверг: глупости. Дело не в пренебрежении гимнастикой. Ты - взрослый человек, и понимаешь, в чем тут дело. Уже месяцев пять...

Он подошел к ней неторопливо; так могло показаться, на самом деле ноги просто отказывались идти.

- Смотри-ка, - сказал он, - ты в наши края попала! Здравствуй, здравствуй... А я тут встречал кое-кого - он, я вижу, не приехал. Ты не видела? Такой... среднего роста, в шляпе... - Импровизация не удалась Волгину, и он махнул рукой. - Ну, да ладно, зато вот тебя повидал. Хотя - что же это я тебя задерживаю, ты ведь, верно, не ко мне прилетела, да и вряд ли одна. Как бы он не приревновал тебя к старым приятелям: мужья - народ ревнивый!

Волгин говорил это, думая, что шутит, и еще думая, что если бы он сам был когда-нибудь хоть чьим-то мужем, а он мог бы быть лишь ее мужем, Елены, и ничьим больше, но она порвала все решительно и окончательно, - он обязательно ревновал бы ее, хотя эмоция эта давно уже почиталась умершей от естественных причин. Он и сейчас ревновал, не имея .на то никакого права, кроме того, которое дает память.

- Ну, так как она, жизнь? - продолжал он вслух, и даже заскрипел зубами: эх, сколько ненужных слов он говорит! Лена, послушай! - вдруг перебил он сам себя. - Раз уж мы встретились, то я хочу сказать: если бы....

Он умолк; Елена поняла его смущение по-своему - или предпочла понять по-своему, чтобы не догадываться о том, что он хотел сказать.

- Да, как видишь, - отозвалась она спокойно. - В скором времени буду принимать поздравления. Что же: время ведь идет...

- И уходят надежды, - промолчала она, но он услышал и это. Да, для нее все это значит очень много. Это значит совсем уже не осталось никаких надежд на осуществление того, о чем она мечтала с юности, - никаких надежд, раз приходится искать и находить другие. Что же, она нашла.

- Что касается остального, - продолжала Елена после краткой паузы, - то я здесь одна, и вообще тоже. Иначе не хочу, - торопливо добавила она, боясь, что Волгин может понять последние слова, как замаскированное разрешение говорить о том, что некогда было и что могло быть. - Ты ведь знаешь мой характер.