Владимир Михановский - Великий Посев (Часть 1)

- Человек может быть бессмертным. Я, во всяком случае, не вижу в этом ничего необычного.

- Почему же люди умирают?

- На то много причин. Например...

- Не нужно примеров! - живо перебил мальчик. - Ты лучше скажи, как стать бессмертным!

- Клянусь аллахом, хороший вопрос, - улыбка пробежала по лицу старика. - Эх, учиться бы тебе, малыш! Да что теперь говорить...

- Ты не ответил, - напомнил Атагельды.

- Есть священные книги, в которых рассказывается о богах. Было это в древней стране, омываемой полуденным морем. Боги были прекрасны и могучи, и жили они вечно.

- Так то боги, - разочарованно протянул мальчик, - а я спрашиваю о людях.

- Не торопись, - произнес Курбан. - Дело, видишь ли, в том, что эти боги согласно старинным легендам, по сути дела, ничем не отличались от людей. Ну, конечно, покрасивее, посильнее, а в остальном - те же люди. Но вот питались они по-особому, употребляли в пищу амброзию. Думаю, в этой пище и заключена тайна бессмертия.

- Наверно, амброзия - это просто ключевая вода, - вздохнул Атагельды.

Неожиданно старик пошатнулся и тяжело опустился на песок. Когда мальчик приподнял его голову, глаза Курбана были закрыты. Грудь вздымалась медленно, еле заметно. Атагельды опустился перед ним на колени, едва не вскрикнув от боли: впечатление было такое, словно он стал на раскаленную сковородку.

- Дедушка, - тихонько позвал он, взяв Курбана за руку. Тяжелая рука, выскользнув, упала на песок.

Атагельды в отчаянии поднял глаза к небу, и оно показалось ему таким же шершавым и пересохшим от жажды, как его язык и нёбо, алчущие хотя бы глотка воды.

Мальчик нагреб кучу песка, положил деда повыше. Тот что-то пробормотал, не открывая глаз.

- Что? - переспросил Атагельды.

"Напейся... Напейся..." - разобрал он только одно слово.

- Ты о чем, дедушка? - спросил мальчик, но Курбан молчал. Тогда Атагельды решил докопаться до воды. Он принялся яростно копать песок. Тот утекал, словно жидкость, сыпался сквозь пальцы, но это не останавливало мальчика. Он рыл и рыл, несмотря на то, что струйки песка стекали обратно в ямку. Но говорят же люди, что если землю копать глубоко, обязательно доберешься до воды.

Вода, однако, не показывалась, даже песок не становился влажным. И проклятая жара нисколько не спадала. Пожалуй, было даже жарче, чем в дедовой кузнице, когда там вовсю пылал горн. Песок набился под ногти, было больно, но он продолжал копать.

За упорство Атагельды был вознагражден. Через какое-то время песок пусть не стал влажным, но, по крайней мере, холодным. Ата набрал горсть его, с трудом вылез из углубления, подошел к Курбану и приложил к его лбу прохладный песок. Дед на несколько мгновений приоткрыл глаза, в которых мальчику почудилось осмысленное выражение, и снова закрыл их. Спекшиеся губы шевельнулись.

- Напейся... - снова услышал Атагельды.

- Я хотел вырыть колодец, - медленно, по слогам произнес Атагельды, приблизившись к уху Курбана, - но ничего не получилось. Водоносный слой, наверно, залегает слишком глубоко. Даже до влажного песка я не добрался, а только до холодного.

- Ножик... возьми в моей котомке ножик... - прохрипел через силу Курбан.

- Нож? - переспросил мальчик. Ему показалось, что он ослышался. Зачем он мне?

- Пока я жив... Надрежь мне вену... и напейся крови, - докончил старик.

- Не говори чепухи.

- Слушай меня. И сделай, как я говорю. Мне все равно не жить, с моим-то сердцем. А ты молодой, ты должен жить. Когда напьешься, возьми мою котомку. И еще... в кармане... золотой. И иди на северо-восток. Строго на северо-восток. Я, понимаешь, сбился. Потерял направление.

- Знаю.

- Выйдешь к людям - они не дадут тебе пропасть. Только не говори никому, что ты внук врага эмира.

- Я спасу тебя.

Старик покачал головой:

- Пустое. Лучше не теряй время, ведь с каждой минутой ты слабеешь.

Атагельды схватил деда подмышки и поволок его. Едкий пот заливал глаза. Уже через несколько шагов он выдохся:

- Знаешь, дед, ты полежи спокойно, а я пойду на разведку. Может, хоть тарбагана промыслю. Или, чем шайтан не шутит, воду найду!

Атагельды и сам не верил своим словам. Но речь деда, его страшное предложение привели его в такой ужас, от которого было только одно лекарство - движение, действие, любые усилия, пусть до крайнего изнеможения, тем лучше! Отчаяние придало ему силы.

- Вот-вот, и я говорю, иди на разведку. Да не торопись возвращаться, - согласился Курбан. - Я тебя подожду.

Атагельды с подозрением посмотрел на него, но лицо деда было спокойным.