Мачей Войтышко - Синтез

— А гости не обиделись? — спросил Марек, которому Петрусь рассказывал эту историю в вагоне гравитационного поезда.

— Да что ты! Они были в восторге и расценили все выступление как художественный протест против уничтожения окружающей среды.

— А мы сможем организовать что-нибудь подобное вместе с дедушкой и бабушкой?

— Не знаю, чем они сейчас занимаются, но увидишь, будет кварково!

— Кварково — это значит «бомба»?

— Бомба? Что такое «бомба»? Если связано со взрывом, тогда это скорее всего что-то опасное.

— «Бомба» — это значит «зашибись», «закачаешься», то есть сенсационно и замечательно.

— Не понимаю, почему такие угрожающие слова, как «бомба», «закачаешься», «зашибись», обозначают что-то сенсационное, необычное и прекрасное.

Марек воздержался от объяснений.

— Главное, что я понимаю, — сказал он. — Кварково значит кварково.

Минуту они молчали. Эля играла в шахматы с Франтишеком.

— Мы сейчас едем на метро? — спросил Марек.

— Нет, это гравитационный поезд.

— Скорый?

— Около четырехсот километров в час.

— Неплохо.

— Впервые такое видишь? А на чем ты ездил?

— На обычном поезде с локомотивом, в автобусах, ну и на трамвае.

— И конечно, все это без самоуправления?

— То есть...

— Без автоматического пилота. Наверно, люди управляли этими трамваями и автобусами?

— Люди. Автоматический пилот применялся только в самолетах.

— А ты не боялся?

— Чего?

— Ну, садиться в трамвай, управляемый человеком. Ведь люди могут ошибиться.

— А машины — нет?

— Вероятность — один случай на миллион. А когда управляет человек — один на четыре.

— Э, да ты что! Я всегда ездил трамваем рядом с вагоновожатым.

Петрусь посмотрел на приятеля с восхищением. «Отважный — ничего не скажешь!» — подумал он.

Эля играла рассеянно. Она слушала разговор мальчиков и видела Марека, который одной рукой держал двери трамвая, а другой помогал Глории Лэмб в него сесть.

— Хорошие были времена, — сказала она и тут же страшно сконфузилась.

«Вышло так, будто я хочу обратить его внимание, что эти времена миновали, — мысленно отметила Эля. — И он, естественно, обиженный, замолчал».

Марек не ответил, поскольку не знал, что сказать. Эля казалась ему очень далекой, умной, таинственной. Темные волосы, заплетенные в косу, красиво контрастировали с белым платьем, а обстановка вагона, освещенного равномерным, неизвестно откуда струящимся светом, подчеркивала нереальность всей ситуации и делала девочку неведомой, как бы сказочной фигурой.

В купе не было слышно ни малейшего шума, какой обычно издает движущийся транспорт. Только из скрытых где-то репродукторов долетала тихая музыка.

По форме вагон напоминал скорее лифт, чем привычное купе. И это понятно: ведь гравитационный поезд был сделан наподобие ракеты, устремляющейся сначала в глубь земли, а потом силой гравитации выталкиваемой вверх, но только уже за несколько тысяч километров от места старта. И тем не менее совсем не чувствовалась бешеная скорость падающего лифта. В купе все было оборудовано довольно оригинально. На столиках стояли вазочки со свежими цветами, занавески, заслоняющие ложные окна, даже не колыхались, и неподвижность разных предметов, находящихся рядом на полочке, могла показаться чем-то совершенно естественным.

«Мы летим внутрь земли со скоростью падения, — подумал Марек, припомнив беседы с ассистентом Пацулой. — И это не кажется им необычайным. А то, что машиной когда-то управлял водитель, а не автомат, поражает их. Только не попадут ли они все в слишком большую зависимость от автоматов? Что бы было, если бы автоматы вдруг... если бы электрическая сеть... если бы авария...»

— А случаются ли катастрофы? — спросил он вслух. — Гибнут ли люди в больших городах под колесами транспорта? Я имею в виду несчастные случаи, катаклизмы.

— Транспорт вообще не имеет колес, — серьезно ответил Петрусь. — Разве что спортивные машины — велосипеды, карты, ролики. Но, конечно, бывают несчастные случаи. Мы по-прежнему не гарантированы от землетрясений. Иногда кто-нибудь зазевается и неправильно подключит кварковую батарею. Это может вызвать серьезный взрыв. В школе нам беспрерывно повторяют: «Не прикасайтесь к тому, что не имеет опознавательных знаков».

— Знаю, — подтвердил Марек. — В Институте мне дали пластинку с такими знаками и аппарат для чтения микротекстов. Но этих знаков уйма! Больше, чем в телефонной книге номе... Очень много. Ты их все знаешь?