Журнал «Если» - «Если», 2012 № 05

— Может, из-за хвори они спорили? — спросила вдова. — Может, этот урод все-таки доктор? Доктора, конечно, ходят туда, где заразная хворь, с красными носами… но кто его, урода, разберет…

— А что, из герденских зубодралов и костоправов никто не приходил в богадельню с красным носом? — И вдова Менгден, и Георг имели в виду приметный головной убор врачей, зеленую шляпу с приделанной к ней маской, а из маски торчит на три гольдских дюйма алый носище с дырками, набитый изнутри всякими хитрыми благовониями, чтобы врач, втягивая воздух, дышал ими, а не заразой.

— Да нет, не видели… Ах ты, Дева-Спасительница, Стелла Марис, неужто и Грета, и Фике теперь вместе с нашими стариками помрут? — запечалилась вдова. — Они и жизни-то хорошей не видали, бедняжки мои…

— Итак! — поспешно провозгласил боцман, чтобы не дать своей давней подружке разрыдаться. — Что мы имеем? Мы имеем урода, которого никто не сможет опознать, если у него хватит ума перерядиться, скажем, в штаны гольдского свинопаса, которые выше колена, и надеть матросскую кожаную шапку с назатыльником! И мы имеем ратсмана Горациуса, который наверняка что-то знает о стариках. И перстень. Это — все. Что скажешь, сынок?

— Скажу, что нужно пойти по следу повозок, — сразу решил Георг. — Наши старички не сапожной дратвой сшиты и не липовым лыком подбиты. Если они решили оставлять на пути знаки, то найдут способ!

— И это будут знаки, понятные только нам, морскому народу, — согласился дядюшка Сарво. — Значит, нужно, как только откроют ворота, возвращаться на «Варау». Доложим капитану Гроссу, пусть снаряжает экспедицию. Нельзя своих в беде оставлять — Стелла Марис накажет.

— Дядюшка Сарво, — подал голос Ганс. — Я всюду залезу… я в самые узкие окошки лазил…

— В погреб за сметаной? — сразу догадался боцман. — Цыц. Экспедиция будет опасная, это не с мальчишками за яблоками…

— Да нет же! Я вот что… я в богадельню залезу! Через чердачное окошко! Может, там еще какой знак оставили?! — завопил Ганс. — Я все комнаты обойду! Всюду посмотрю! Дядюшка Сарво, господин Брюс, пустите!

— Сами хоть к рябому черту в кровать полезайте, а дитя не смейте посылать! — возмутилась вдова, но боцман и Георг нехорошо переглянулись. И больше уже не слушали, что она там выкрикивала и чем грозилась.

Замысел Ганса был прост. Улицы в Гердене узкие, кровли черепичные, с каменными фигурами по углам, чуть ли не над каждой дверью — каменные фронтоны, иные с зубцами, иные с фальшивыми окошками. На крышу богадельни можно попасть с крыши соседнего амбара, а то и просто перекинуть доску мостиком к чердачному окну.

По дороге боцман объяснял Гансу про рябого черта — это было герденское словечко, и мальчик его не знал.

— Черт заставляет людей совершать дурные поступки и платит чертовым серебром. Но беду можно исправить, если набрать ровно столько серебра, сколько от него получено, подкараулить его — и швырнуть ему всю горсть прямо в гнусную харю. Честное серебро его обжигает, вот почему у него рожа вся в мелких дырках. Только выследить черта трудновато, — боцман вздохнул. — Но если поможет Стелла Марис, если закроет черту дорогу белым крестом…

— Как это, дядюшка Сарво?

— Сам я ни разу белый крест не видел, врать не стану, а знающие люди говорили: вдруг возникает непонятно откуда и висит в воздухе. Иногда из того, что Стелле Марис под руку подвернется. Ансен говорил, что ему покойный капитан Ярхундер рассказывал, будто бы однажды на юге его дед видел, как в таверне взлетели со стола белые тарелки и составили в воздухе крест.

Георг вполуха слушал давно известную ему историю и думал, где среди ночи раздобыть длинную доску. В том, что Ганс преспокойно пройдет по ней двенадцать футов над улицей, в потемках, на высоте третьего этажа, он даже не сомневался.

Время было позднее, по улицам уже ходил ночной дозор, а морякам с ним лучше не встречаться — вражда застарелая, закаменевшая, уже за пределами разума, не говоря о милосердии. То есть встречаться можно — если бойцов хотя бы поровну. Но в дозоре обычно четыре человека, а моряков на сей раз всего трое.

Дозорные дали о себе знать издали — магистрат распорядился одевать их в нагрудные доспехи и выдавать алебарды с колечками. Эти колечки, надетые пониже лезвия, производят звон, заслышав который, злоумышленники убегают. Таким манером и преступление предотвращается, и стражи порядка остаются целы.

Моряки притаились за каменной скамьей у входа в хлебную лавку. Скамья была такая, что и слона бы выдержала, да еще украшенная столбом с каменным кругом, а в круге — чего только нет! Даже слепой, подойдя и ощупав резьбу, понял бы, что заведение принадлежит старому роду: знак этого — двойной крест, что в заведении пользуются скалкой, а что предки хозяина из Хазельнута — шесть орехов в овале. Кроме того, в круге было Божье древо — очень сильный оберег от нечистой силы. Для той же нужды служили страшные каменные рожи: одна сбоку на стене, а две по углам кровли.