Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 1

— А будет ли еще возможность поговорить? К этой боли я уже привыкла. Ничего страшного. Боль ненадолго, это гораздо лучше, чем когда болит постоянно из-за какой-нибудь хронической болезни.

Такое не называют «привычкой»!

— Я не потеряла память, и я не выбралась из «Комнаты отмены». Пфф… наверно, я знала. Знала, что «Комната отмены» меня не выпустит.

— …Почему?

— Все просто. Я знаю: мое упорство меня так просто не отпустит.

Отонаси-сан встает, шатаясь. Она могла бы спокойно лежать, но, думаю, ей невыносимо, когда я смотрю на нее сверху вниз.

Левая нога совсем ее не слушается. Отонаси-сан заходится в кровавом кашле. Но тут же выпрямляется, опираясь на стену, и смотрит мне в лицо.

Видимо, из-за того, что Отонаси-сан стала двигаться, Моги-сан, до этого момента совершенно закаменелая, тоже начинает шевелиться. Затем робко оборачивается ко мне.

— Ты как, Моги-сан?

— …ИИИ!! — внезапно принимается визжать она.

— О ч-чем вы только что… говорили?.. Ммм, не только сейчас, вчера тоже… вы двое — вообще что?

…Что? На кого ты смотришь этими глазами? На кого ты смотришь этими перепуганными глазами?

…Я знаю. Ее взгляд сейчас устремлен на меня.

Не в силах оставить ее одну, я машинально тянусь руками к ее щекам.

— Н-не трогай меня!

Аах… ты права. Что я вообще делаю? Зачем я тянусь к ней, когда меня же она и боится? Неужели я думал, что это ее успокоит? Неужели я думал, что вообще способен ее успокоить? …Да ни в жизнь.

— …Что… вы такое?..

Я сжимаю кулак. Я не могу ей ничего объяснить. Так что остается лишь выдерживать ее взгляд.

С какой радостью я бы все ей объяснил, прямо сейчас. Может, она бы даже поняла.

Но — нельзя.

Ведь я должен сражаться. Я должен сражаться с «Комнатой отмены».

И ради этого я должен отказаться от фальшивой повседневной жизни, которую творит «Комната отмены».

Я твердо вознамерился сражаться еще тогда — приняв руку Отонаси-сан. Я отказываюсь. То, что Моги-сан когда-то улыбнулась мне, то, что она краснела, стоя передо мной, то, что она пустила меня полежать у нее на коленях, — я отказываюсь от всего этого.

Я стою молча; Моги-сан оставила попытки понять, что происходит, и встает, по-прежнему напуганная.

На трясущихся ногах она отступает назад, неотрывно глядя на нас, точно молясь, чтобы мы за ней не погнались. Потом она убегает.

Я гляжу ей вслед.

Изо всех сил стараюсь не отвести взгляда.

Потому что именно этого я больше всего хочу. Кажется.

— …Теперь я вижу, как решительно ты настроен.

Отонаси-сан, которая все это время следила за нами, произносит эти слова, по-прежнему прислонившись к стене.

— Поэтому я тоже приняла решение. Я отказываюсь от своей цели заполучить «шкатулку».

— …Э?

Это проблема. Это серьезная проблема. Мне нужна сила Отонаси-сан. Не думая, я раскрываю рот, чтобы попытаться отговорить ее.

Но тут…

— …Поэтому я буду тебе помогать.

— …Э?

Вот чего я не ожидал.

Помогать? Ая Отонаси будет мне помогать?

— Чего уставился, как дебил? Я только что сказала, что буду тебе помогать. Или ты не расслышал?

Но это так же нереально, как восход солнца на западе и заход на востоке.

— Я заблудилась. Ты правильно меня обвинял — я стала ничтожеством, когда убила тебя. Нет, хуже. Я струсила — я отказалась от собственной цели и пыталась сбежать, потому что не хотела признавать это. Проще говоря, я сдалась «Комнате отмены». И я продолжала убегать, говоря себе, что я, всего лишь побежденная «шкатулка», ничего уже не в силах сделать.

Несмотря на ее самоуничижительную речь, глаза ее по-прежнему горят. От этого мне немного легче.

— Но колебаться нечего. Конечно, я сделала нечто позорное. Но это еще не повод сидеть и посыпать голову пеплом. Сожалениями делу не поможешь. Так что я не буду больше убегать. Поэтому…

Она смолкает, не решаясь закончить фразу.

Но я смотрю на нее почти сердито, и она все же договаривает.

— Поэтому, пожалуйста — прости меня.

Аа, вот оно что. Вот что она имела в виду.

Этой странной тирадой она передо мной извинялась.

И эта ее мольба абсолютно бессмысленна.

— Я не могу тебя простить.

Какое-то мгновение Отонаси-сан кажется удивленной, потом лицо ее вновь становится серьезным.

— Понятно… когда тебя убивают, это, конечно, не то, что можно легко простить. Понимаю.

— Ничего ты не понимаешь.

Отонаси-сан хмурит брови, не в силах ухватить смысл моих слов.

— Я имею в виду… я н е з н а ю, ч т о и м е н н о п р о щ а т ь.