Эйдзи Микагэ - Пустые шкатулки и нулевая Мария. Том 2

Я услышал, как Мария Отонаси вздохнула.

— …В жизни бы не подумала, что именно из-за меня ты хочешь захватить Кадзуки.

Произнесла это она, словно жалуясь, но тут же взяла себя в руки. Затем обратилась ко мне.

— Я понимаю, ты настаиваешь, что ты и есть Кадзуки Хосино. Однако я не могу звать тебя Кадзуки.

— Тогда зови меня [Юхэй Исихара].

— [Юхэй Исихара]? Впервые слышу это имя. Тебя на самом деле так зовут, или ты его выдумал?

— Кто знает?

— Пфф, неважно. Но ты должен сказать мне одну вещь: как именно ты меняешься с Кадзуки?

— А в чем смысл такого вопроса?

— Я не обязана тебе отвечать.

— Что ж, тогда и я не обязан.

— Просто потрясающе, как ты умудряешься говорить такие вещи, лежа со связанными руками и ногами.

— Ты меня не обманешь! Ты ничего не можешь мне сделать. В конце концов, любое насилие надо мной — это насилие над телом Кадзуки Хосино.

— Существует миллион пыток, не оставляющих на теле следов, — произнесла Мария Отонаси, после чего тихонько добавила: — Правда, я все равно не могу применять насилие…

— Ты что-то сказала?

— Нет, ничего. …Ладно, это отложим; так ты не собираешься мне рассказать, я так понимаю?

— Мм, давай посмотрим. Честно говоря, мне без разницы, но все-таки не расскажу.

— Тебе без разницы?

— В общем, да. Ведь ты вынуждена будешь что-то сделать со «шкатулкой», а не то 6 мая [Кадзуки Хосино] перестанет существовать. Ну что, сильно тебе помогло, когда ты узнала такую тривиальщину? Я ни при каких условиях не расскажу тебе, как извлечь «шкатулку», ты это понимаешь? Или, может, ты попытаешься меня убить? Но тогда и Кадзуки Хосино умрет!

Я рассмеялся неестественным смехом.

Как тебе это, Мария Отонаси? Ситуация более безнадежна, чем ты могла вообразить, правда?

— Ху-ху-ху…

Однако она почему-то издала тихий смешок.

— …Чего смеешься? Или все настолько безнадежно, что ты не можешь удержаться от смеха?

— Безнадежно? Да ну? Ху-ху… Эта угроза — просто комариное жужжание по сравнению с угрозой оказаться отмененными, с которой мы однажды столкнулись. Единственная угроза, которую я вижу прямо сейчас, — это то, что ты не хочешь рассказать, как ты меняешься с Кадзуки, верно? Ну и каким боком это безнадежно?

— Единственное решение — убить Кадзуки Хосино; я тебе уже объяснил, но, может, ты не поняла?

— Потому-то я и не удержалась от смеха. Ведь это — л о ж ь.

У меня отнялся язык.

— Я понимаю, что ты хочешь меня измотать, но, боюсь, такой паршивой ложью меня не обмануть.

— …И почему же ты думаешь, что это ложь?

— Ты же сам сказал. Ты сказал, что ты Кадзуки Хосино. Но у Кадзуки Хосино нет «шкатулки». Проще говоря, он не может быть «владельцем».

— Что еще за игра словами? Так ты от реальности не сбежишь!

— Что, все еще не доходит? Ладно, тогда я задам вопрос.

И Мария Отонаси произнесла твердым голосом:

— Т ы с е р ь е з н о в е р и ш ь, ч т о д у ш а м о ж е т п о с е л и т ь с я в т е л е д р у г о г о ч е л о в е к а?

— Это…

Это…

— Ч т о, н е м о ж е ш ь о т в е т и т ь с р а з у?

Ааа… блин.

Не знаю почему. Не знаю почему, но то, что я не могу ответить что-либо именно сейчас, выглядит серьезной ошибкой.

— «Шкатулка» выполняет «желание» полностью. Более-менее здравомыслящий человек не способен в полной мере поверить, что его «желание» будет исполнено. И, как я и думала, ты тоже не веришь всем сердцем, судя по твоей реакции на мой вопрос. А «шкатулка», когда исполняет «желание», вкладывает туда и сомнения. А значит, «в л а д е л е ц» н е м о г з а х в а т и т ь К а д з у к и Х о с и н о.

— …

— Что, в свою очередь, означает, что «владелец», как и раньше, существует, не захватив тело Кадзуки Хосино, — о т д е л ь н о о т т е б я.

И, не обращая внимания на мое молчание, она спросила:

— Итак, что же ты, если не «владелец»?

Не могу ответить.

— Если ты не знаешь, я сама скажу. Ты — искусственное создание, порожденное искаженным «желанием». Ты просто фальшивка, имитация «владельца». Да, если подбирать имя — ты «подделка».

Беззвучно рассмеявшись, она продолжила.

— А раз ты «подделка», значит, ты не «владелец», которого я должна отыскать.

Понятно. Вот, значит, почему… у меня нет «шкатулки».

— Ха-ха-ха…

Н у и ч т о с т о г о?