Петроний Аматуни - Парадокс Глебова

Евгений Николаевич показывает его на звездной карте крестиком, и лица членов Совета хмурятся; это направление поглотило нескольких Роотов… Оно запрещено для галактических полетов.

— Мы просим снять запрет хотя бы для нас… Запрет охранял жизнь космонавтов, — взяла слово Юль. — Я согласна. Но сейчас положение меняется: земляне обнаружили космическое струйное течение! Нельзя допускать, чтобы запрет стал тормозить науку о Величайших Пространствах, ани.

Присутствующие смотрели на нее молча, оценивая возникшую ситуацию.

— Прежние экспедиции Роотов наталкивались на сильное сопротивление среды, сотрясавшее звездолеты. У нас есть сейчас, ани, сверхпрочные звездолеты, опасность резко уменьшается. Вас беспокоит связь, ани. Я прошу выслушать члена Совета Ула. Разреши сказать ему, долгожитель?

Ган кивнул молодому ученому с курчавой шапкой черных волос, сидевшему в первом ряду.

— Лаборатория космических средств связи, — сказал Ул, — закончила проект нового «почтового» снаряда. Если радиосвязь прервется — из звездолета будет выпущена торпеда повышенной мощности и с гарантией доставит донесение…

Ул закончил, и снова заговорил Евгений Николаевич:

— Мы обсудили проект и в нашей маленькой семье землян — командир разрешает мне принять участие в экспедиции, если вы, ани, утвердите ее.

Ган оглядел посерьезневшие лица. Об опасности самого полета не говорилось ни слова — не имеет смысла пересыпать песок с ладони на ладонь.

Евгений Николаевич ринулся в решающую атаку. Поднявшись с места, по земной привычке, и подойдя к краю возвышения, он вновь горячо заговорил:

— И еще важное соображение, ани! — Голос его звенел. — Мы считаем невероятным допущение, что это течение единственно и только в нашей Галактике… А что если, говорим мы, во Вселенной существует сеть подобных течений? Мы получим новый метод изучения Величайших Пространств и свяжем не только планеты, но и галактики. Мы победим Его Величество Время, ани!

Евгений Николаевич рассчитал атаку с кибернетической точностью. Взгляды членов Совета загорелись вдохновением. И все же, когда Ган предоставил слово желающим, никто не выступил.

— Ну, что ж, — улыбнулся долгожитель, — в течение часа мы будем размышлять…

После перерыва началось голосование. Оно длилось ровно пять минут. За это время каждый еще раз обдумал свое решение и мысленно излучил его в телепатическую машину.

Пять минут спустя жители планеты узнали итог: 971 голос — «за», 14 — «против» и 15 — воздержались.

Опять дневник и новая страница — я с грустью начинаю ее словами: «Последний день мы провели…»

Да, подошел и такой день. Мы собрались на острове Уэл, откуда Евгений Николаевич и Юль стартуют в космос.

Не было атмосферы исключительности — всякий намек такого рода изгонялся из быта жителей острова и гостей. Не было и церемониальных проводов. Из Тиунэлы прилетели Ган, Ле, Ул и Эла.

Отправляется в рейс самая большая и прочная ракета Гаяны. Глядя на нее, кажется, будто стоишь у подножия высокого скалистого пика, на склоне которого крупно написано: «Ри».

Простившись с нами, Юль повернулась к Гану:

— Если мы… не скоро возвратимся, долгожитель, значит — нашли космическое струйное течение. Ган молча поцеловал ее и отошел.

— Повнимательней, Евгений Николаевич, — сказал командир, обнимая друга. — В трудной обстановке… — он запнулся, желая сказать «не лезьте на рожон», но не договорил, подумав, что сам этот полет имеет неприятный адрес: к черту на рога.

— Понял, командир, — кивнул Глебов. Вскоре на Гаяне стало одним звездолетом меньше… В науке чудес не бывает, в природе — тоже. Зато изменений, непрерывного и нескончаемого развития — сколько угодно. Одно явление переходит в другое и разбрасывает семена третьего…

Мы знали из трагического опыта прошлых. экспедиций, что может ожидать Глебовых, но надеялись… Так уж устроен человек. В космосе все бурлит, как в кипящем чайнике, и мы думали: а вдруг именно теперь там произошли изменения, благоприятные для наших дорогих друзей?

Увы! Последнее сообщение от них было встречено в Совете глубоким молчанием — слова мало могли помочь делу, все знали, для чего с поверхности Гаяны умчался «Ри».

— Жестокая вибрация, — сообщали Глебовы. — Звездолет выдерживает… Неизвестное силовое поле уводит с курса… Самочувствие нормальное. На борту порядок.

И все!

Потянулись тревожные дни. Но мы верили в успех. Не потому, что надеялись на авось. На этот раз непокорный космос штурмовали во всеоружии. Мы имели больше права надеяться, чем звездоходы прошлых столетий.