Николай Нагорнов - Вечная Любовь

И очень честное лицо. Такие лица бывают в фильмах шестидесятых годов.

- Кто Вы?

- Наташа. Я живу с Ириной Истоминой. А ты -Андрей?

- Да. Что с ней?

- Ничего страшного. Теперь ничего страшного. Ее ночью увезла "скорая" в больницу.

- В какую? - бросить на ходу и рвануться из комнаты.

- Да подожди! Узнай хоть сначала, что с ней.

- Что с ней?

- Послеоперационное осложнение. Две недели назад ей вырезали аппендицит. Надо было отдыхать, меньше двигаться... А тут практика. Сам понимаешь, что это такое.

- Ей сейчас тяжело? Где она? Какой там телефон?

- Нет, нет. Она только что звонила сюда, чтобы никто не беспокоился. Дня через два ее уже выпишут. И приезжать категорически запретила. А если что важное, говорит, я сама позвоню.

- Но я всё равно должен найти ее.

Надо уходить.

- Сейчас уже вечер, тем более, праздник. Тебе это лучше сделать с утра.

- Да, действительно...

- А цветы поставь ей вот сюда, на стол. Они такие свежие, простоят и два дня.

Наташа наливает воду в банку, надо поставить цветы. На столе лежит чье-то яблоко.

- "Прекрасно было яблоко, что с древа Адаму на беду..."

Удивительно, почему вдруг вспомнился именно этот шекспировский сонет?

- ...Сорвала... Ева..." Откуда оно?

- Поль Бельский подарил.

- Кто он?

- Наш однокурсник.

- А чем он еще знаменит?

- Своей неординарностью.

Яблоко вращается в руках, и вдруг вспоминается откуда-то: "Змей соблазнил меня, и я ела"...

Из Вечной Книги.

С этого началась история мира.

Это символ. Конечно же, символ какой-то вселенской значимости.

Нет, надо встряхнуться.

- Да... Мне пора.

- Оставайся. Поговорим. Сейчас общежитие пустеет - праздник, а я никуда не хожу, скоро диплом. Потом уеду, буду преподавать в каком-нибудь поселке на Севере.

Да уж, такому человеку не объяснишь, что значит "символ вселенской значимости". Это как будто бы какой-то народоволец шестидесятых годов прошлого века: "Какой светильник разума угас, какое сердце биться перестало..." Хоть устраивай перфоменс: "Некрасов у одра умирающего Добролюбова".

Видимо, стоит остаться на какое-то время. Ведь это Ваша жизнь, Ирина Алексеевна. Это Ваша подруга. С ней Вы, наверное, ведете разговоры каждый вечер, и лучше узнаю Вас, лучше пойму Вас, если узнаю Наташу. Это Ваша жизнь, до сих пор скрытая от меня, неизвестная, и совсем не похожая на вчерашнюю, у Элен в театре и дома за роялем. Там - полетная романтика, романс, роман, а здесь - обычный земной реализм... Ведь никому, наверное, не удается жить в непрестанном полете духа, не касаясь земли...

Да, задержаться ненадолго.

- Вам не хочется остаться в нашем Старом Городе?

- Обращайся ко мне "на ты". Там я буду нужнее всего.

- Но здесь театры, библиотеки, музыка. Здесь цивилизация, в конце концов.

- А чем виноваты дети, родившиеся не здесь?

- Разве дело в одних детях? Дело в принципе: почему почти все люди вообще живут как по компьютерной программе! Посмотри, какие мертвые глаза у большинства людей. И детей. И какой рабский труд - весь день одному отвинчивать гаечки, другому - пришивать пуговицы, третьему - продавать крупу, и так изо дня в день у тысяч и тысяч людей. Разве можно быть человеком, если такая работа тебя оглупляет? Почему люди живут как роботы - им сказали "нельзя!", "делай вот так!", вогнали им в души с детства наборы команд, процедур, программ, пока они еще были детьми и не могли сопротивляться этим командам и выбирать сами, какими им стать и как жить и что делать, и они запрограммировались на всю жизнь и не знают, как стать свободными, и даже не думают об этом... Должны быть какие-то способы распрограммирования разума, чтоб человек стал человеком.

- В каждом человеке обязательно есть человеческое. Не может ни один быть до конца роботом, кроме умственно отсталых и душевно больных.

- Пусть даже и так. Но всё равно - смотреть спокойно, как люди задавлены своими зомби-программами хотя бы и отчасти, - я не могу. Если у нашего мира есть Создатель, Творец, то идеал человека - стать свободным со-творцом.

- А начинается это всегда с незаметного. Отдать бесплатно пирожок голодному. Пожалеть зайца. Перевязать уточке крылышки. И потом, как ты помнишь, все они приходят на помощь царевичу, когда он без них не смог бы самого главного.

- Это было бы слишком просто...

Наташа, ты словно из Лимба, описанного когда-то Данте. И едва ли ты знаешь: в средние века так называли самый верхний слой ада, где остались самые праведные язычники. Лимб - это очень странный мир. Там нет никаких адских страданий, там просто ничего нет. Вообще ничего.