Давид Пекарский - Десятая планета (сборник)

Затем он продолжил:

– Как чудно! Я фермер! Кленов – владелец земли! Испокон веков люди в России мечтали о собственной земле. Сначала крестьянам не давали землю по крепостному праву, после его отмены не подвернулся случай, а когда пришли большевики, то селяне получили только «Декрет о земле» и колхозы. И вот наконец дали же все-таки землю! Но попала она опять же не к крестьянам, а ко мне, к Кленову!!!

Кирилл молча выслушал речь отца и, убедившись, что больше вопросов к нему не будет, покинул кабинет. Кленов проводил его взглядом, открыл дверь и вышел на балкон. «Что мне может дать мой неорганизованный сын. С ним и поговорить-то как следует невозможно. Ахинея какая-то. Один сказал бредятину, другой ее подхватил. Нужно выбросить всё из головы. Хотя это так заманчиво: чтобы хоть что-то свалилось мне в руки с неба. Не заработанное, а так, как подарок. Покупать – хорошо, но на халяву получить – слаще», – думал Кленов.

Участок, на котором располагался дом, был на краю коттеджного поселка, а он, в свою очередь, с краю примыкал к деревне. Поэтому только с одной стороны дома, выходящей на север, можно было обозревать сам поселок, вернее, его дома, крыши, заборы и высокие многолетние деревья, растущие повсеместно на участках. На этой стороне кленовского дома не было балконов, и сюда выходили в основном окна хозяйственных помещений. Вид из окон и балконов, расположенных на трех других фасадах коттеджа, представлял собой природный пейзаж.

С балкона перед Кленовым открылся чудесный вид на голубое озеро. В районе, где он проживал, было много озер, но это было особенным. В нем была чистая вода, благодаря многочисленным подземным источникам на дне. Небольшой ручей, вытекающий из этого водоема в направлении березовой рощицы, окаймляющей озеро с востока, еще несколько десятков метров проглядывался среди деревьев. Высокие берега, покрытые плакучими ивами с севера и юга, как бы обрамляли песчаный берег, примыкающий с западной стороны.

Но самое прекрасное происходило рано утром, на рассвете, когда всходило солнце. Сначала оно золотом обливало деревья на востоке, а затем медленно отрывалось от макушек деревьев и заполняло поверхность озера чистым солнечным блеском. Ради этого вида Кленов поменял генплан своего участка на стадии строительства. Он разместил дом не так, как обычно делают все люди: стороны прямоугольного дома параллельно сторонам прямоугольного участка или же улице. Так поступают для того, чтобы рациональнее использовать землю для хозяйственных нужд. Кленов же сориентировал дом таким образом, чтобы с балкона его кабинета открывался вид на озеро, великолепное чистое озеро, которое по расположению оказалось четко с востока. Сейчас, не вдаваясь в истинные мотивы Кленова, сказали бы, что он поступил по фэн-шуй. Но тогда это древнее китайское учение еще не занимало внимания продвинутого общества, и Кленов, опережая свое время руководствовался только собственными ощущениями.

Человек, которого Кленов называл Малдером, в то же самое время вышел на балкон своей комнаты. Он был совсем не Малдер, а Леонид Степанович Воинов. Кленов всем своим подчиненным и знакомым давал прозвища. Он был мастером ярлыков, и очень редко прозвище не соответствовало внешним данным человека или же его внутреннему содержанию. Леонид Степанович получил имя главного героя сериала «Секретные материалы» за неподдельный интерес к экстрасенсам, магам и инопланетным пришествиям. Его жена в любознательности не уступала мужу, за что тоже получила имя подруги Малдера по сериалу – Скалли. Однако Леонид Степанович первое время считал свое прозвище неуместным, ибо, как ему представлялось, основной его талант был в том, чтобы безошибочно угадывать и точно формулировать желания и стремления хозяина. Кроме того, во всех делах он был точен и сразу доходил до сути дела. Его выводы мало чем можно было поправить и дополнить – так многогранно он изучал каждую проблему. С годами он в этом преуспел и научился самостоятельно принимать решения, которые, как правило, утверждались хозяином без пояснений, и не потому, что тот так доверял своему помощнику, а потому, что они действительно были хороши. Поэтому было бы справедливей, по мнению Воинова, называть его именем какого-нибудь исторического деятеля, чей талант развивался в тени более могущественной личности. Однако, когда Леонид Степанович перебирал в уме «величайших вторых», ему, кроме Бормана – секретаря Гитлера, – никто в голову не приходил. Таким образом, нейтральный Малдер был значительно лучше одиозного Бормана, и Леонид Степанович смирился с прозвищем, придуманным Кленовым.