Марина Наумова - Ночной народ

"Глория... Как я хотел бы ее сейчас увидеть", - не успел подумать Эрон, как от двери послышался чуть хриплый женский голос:

- Привет!

Она была одета в один халатик, застегнутый на пару пуговиц, но, судя по движению ее пальцев, и тот должен был с секунды на секунду слететь, обнажая ее полноватые округлые плечи.

Глория всегда умела предчувствовать желания Эрона...

- Доброе утро! - он повернулся на бок и приподнялся на локте, встречаясь с ней взглядом. Она смотрела ласково, по-матерински...

Ох, какая неудачная мысль!

Эрон не любил вспоминать о их разнице в возрасте. Глория была намного старше его. Двадцать и двадцать пять - это совсем не то, что, скажем, двадцать пять и тридцать. Уж лучше обо всем этом не задумываться...

- Как ты? - она присела на край кровати, нежно прикасаясь теплой ладонью к его щеке. - У тебя все в порядке?

- Да. А что случилось?

- Ничего, - наклонила голову Глория.

"Просто я люблю тебя, и мне тяжело видеть, каким измученным ты бываешь по утрам!" - сообщили ее глубокие, вечно светящиеся особой грустинкой глаза.

- Ну и хорошо... - Эрон откинулся на подушку, затем поймал руку Глории и прижал к своей груди. Ему было приятно прикасаться к ее мягкой, нежной коже.

- Вот что, Эрон... - Глория сдвинула брови и чуть слышно вздохнула.

Она колебалась, стоит ли начинать этот разговор, и чтобы хоть ненадолго оттянуть его, окончательно сбросила халат и залезла в кровать с ногами, усаживаясь на Эрона сверху.

Возбуждаясь от прикосновения ее теплого тела, Эрон потянулся было, чтобы схватить подругу в объятия, прижать ее к себе поплотнее, но вовремя заметил выражение ее глаз и замер, давая возможность ей высказаться.

- Я долго думала об этом, - вновь начала она, поняв, что тянуть время больше невозможно. - Скажи, неужели тебе не хочется уехать отсюда куда-нибудь далеко, туда, где мы будем совсем одни?

Эрон негромко вздохнул. Совсем недавно и он хотел уехать, не понимая того, что всюду его будет ждать лишь холодное презрение и отчуждение. Но теперь-то он это знал... Знание свело на нет все его порывы. К чему суетиться, если проклятый мир всюду одинаков? А желание Глории остаться наедине...

- Ты думаешь, что мы сможем быть более одни, чем здесь? - спросил он.

- Послушай, я ведь не шучу... - Глория поморщилась. Разве это она хотела сказать? До чего обидно бывает, когда слова только мешают пониманию... но как объяснить все, о чем думаешь? - Я в самом деле готова отказаться от работы, - продолжила она, - бросить все и уехать куда-нибудь подальше, где нет никаких срочных дел, никаких телефонных звонков...

Она прищурилась, стараясь оценить, насколько ей на этот раз удалось передать словами сжигающее ее чувство, но выражение лица Эрона ничего ей не сообщило. Все так же его взгляд застывал время от времени, свидетельствуя о глубоком уходе в себя; все та же тоска светилась в нем; но отклика на ее конкретные слова не было заметно. И сложно было утверждать, что Эрон действительно их расслышал: Глория не раз ловила себя на том, что, находясь рядом с ним, на самом деле беседует с пустотой. Но сейчас Эрон слушал ее на самом деле.

- Ну и что это тебе даст? - поинтересовался он, и наступила пауза, которой хватило на то, чтобы мысли ненадолго отошли на второй план, а тела принялись разговаривать на своем языке.

Кожа - к коже, губы - к губам...

Наконец Эрон вновь выпустил ее и Глория села, поправляя сбитую прическу.

- Кстати, опять звонил Дейкер, - вспомнила она, немного отдышавшись.

- Он не сказал, зачем?

Лицо Эрона изменилось, став напряженнее и жестче.

Упоминания о докторе никогда не казались ему приятными. В жизни каждого человека есть ряд вещей, без которых не обойтись, но о которых не хочется упоминать без крайней необходимости.

Что знала о его личных взаимоотношениях с Дейкером Глория? Только то, что сам Эрон удосужился ей сообщить?

- Нет, я не знаю, чего он хочет, - ответила девушка, и Эрон почувствовал облегчение.

Чем меньше она будет знать о его ненормальностях, тем лучше...

- Может, он сумеет мне помочь, - глуховатым голосом пояснил Эрон. Он знал, насколько Глория небезразлична ко всему, связанному с его личной жизнью. Любопытство могло подтолкнуть ее к тому, чтобы она сама пошла выяснять у Дейкера, что с Эроном происходит, - и Эрон не смог бы ее в этом упрекнуть. Так что оптимальным вариантом было говорить ей полуправду: пусть она считает, что все дело в ночных кошмарах, - и дело с концом. И все же одного упоминания о Дейкере хватило для того, чтобы Глория заметила, как Эрон заволновался, как изменились его глаза, даже движения стали скованней, будто он боялся выдать что-то неосторожным жестом.