Владимир Михайлов - Властелин

Спустя еще минуту или две он встал. Повинуясь негромко сказанному слову, вспыхнул свет. Комната снова заполнилась предметами. Медленно ступая по мохнатому, искусно сшитому ковру из шкур гру, обитателя холодных степей донкалата Мероз, он подошел к стоявшему особняком невысокому — чуть выше человеческого роста — двухстворчатому шкафу. Помедлив, распахнул дверцы.

В шкафу стояла человеческая фигура, с высокой степенью правдоподобия изготовленный муляж в натуральную величину. Фигура была одета в такую же мантию, что и человек на портрете; мало того — черты лица обладали несомненным сходством с портретом. Скорее всего, это был один и тот же человек, но если на полотне он был запечатлен в лучшую пору своей жизни, то муляж изображал его уже вплотную подступившим к пределу этой жизни.

Открывший шкаф человек помешкал еще с минуту. Потом осторожно вынул муляж из вместилища и, сделав несколько шагов, положил фигуру на широкий, низкий диван. Отодвинул подальше от края и сел рядом. Вытянул перед собой, ладонями вверх, руки с длинными, сильными пальцами. Несколько секунд смотрел на них. Усмехнулся одной половиной рта. Медленно поднес руки к открытому горлу фигуры. Лицо муляжа засветилось молочно-белым светом. Человек положил ладони на подставленное горло. Медленно стал сжимать пальцы. На молочном фоне возникла и запульсировала зеленая точка. Пальцы сжимались. Рядом с зеленой вспыхнула синяя. Человек продолжал. Белый цвет лица стал темнеть, проступили фиолетовые пятна, затем лиловым стало и все оно. Точки погасли. Раздался слабый звук — словно кто-то случайно задел струну.

— Вот и все, — проговорил человек негромко. Отняв руки, опять посмотрел на пальцы; повернул ладони вниз и посмотрел еще. Пальцы не дрожали. Он потер ладони одну о другую. Упругим движением встал. Громко позвал:

— Эфат!

Тотчас же распахнулась одна из трех имевшихся в комнате — в зале, вернее сказать, — дверей, и в проеме остановился пожилой человек в красной отблескивавшей ливрее. На лице его не было выражения, как не бывает его на плитке кафеля.

— Можно убрать, — сказал человек, движением головы указав на диван.

— Да, Рубин Власти.

Подняв легкий муляж на руки, он направился к шкафу.

— Нет, Эфат, не туда. Унеси совсем. Пусть побудет где-нибудь. До завтра.

— Разумеется, Рубин Власти. До завтра.

— И возвращайся. Мне пора одеваться.

Оставшись в одиночестве, человек, названный Рубином Власти, медленно прошелся вдоль стены с холодным оружием. Не доходя до середины, остановился, снова обретя неподвижность. В дальнем углу низко загудели, потом гулко, колокольно ударили стоявшие там часы, созданные в виде крепостной башни. Десять ударов. При каждом из них уголок рта Рубина Власти чуть заметно дергался. С последним ударом возвратился Эфат.

— Рубин Власти прикажет подать ритуальное?

— Все, что полагается для малого преклонения перед Бриллиантом Власти.

(Оба они отлично знали, что сейчас следует надеть; но и вопрос и ответ тоже давно уже стали частью ритуала, и вопрос должен был быть задан, и ответ должен был быть дан.)

— Прошу Рубина Власти проследовать в гардеробную…

Прошло около получаса, прежде чем Рубин Власти вновь появился в зале. Вместо легкого летнего костюма, в котором он был раньше, он надел узкий, на шнурках, камзол рубинового цвета, такие же по цвету штаны с манжетами под коленом, высокие красные сапоги для верховой езды. Красные перчатки грубой кожи он держал в руках. Эфат следовал за ним.

— Шпагу, Рубин Власти?

Он отрицательно качнул головой:

— Дай два тарменарских кинжала. Те, что под круглым щитом.

Он пристегнул кинжалы к поясу.

— Эфат, машину пусть поставят на улице Мостовщиков, напротив калитки для угольщиков и трубочистов.

— Да, Рубин Власти. Троггер?

— Турбер. И пусть там будет все, что может понадобиться даме в… в предстоящей ситуации.

— Рубин Власти поведет сам?

— На всякий случай шофер пусть ждет. Не знаю. — Он едва уловимо вздохнул и повторил уже как бы самому себе, чуть слышно: — Не знаю…

Эфат кашлянул.

— Рубин Власти не возьмет больше ничего?

— А что… А, да. Возьми там, в левом ящике. Диктат-девятку. И запасную обойму. — Не без труда задрав полу камзола, он засунул пистолет за пояс. — Великая Рыба, до чего неудобно. И выпирает… Да, тогдашние моды не были рассчитаны на современное оружие. Пожалуй, я его оставлю все-таки. А?

— Изар… — тихо проговорил слуга совсем не по ритуалу. — Не оставляй, возьми. Неспокойно, Изар.