Владимир Михайлов: Властелин

— Я, Человек Сил, был несправедливо лишен своей области Мироздания! Все началось с несправедливости.

— Мы помним все о вашей деятельности. Десятки вымерших планет. Иные из них безлюдны до сих пор. Вы были не только неправы, Охранитель; вы были еще и жестоки. К людям. К Жизни, частью которой сами являетесь. Несправедливости не было. Была снисходительность. Сейчас нам приходится о ней пожалеть. Наверху, над нашими головами, люди убивают друг друга. Мы больше не можем быть снисходительными.

— Возможно, я в чем-то ошибался… — нехотя выдавил из себя Охранитель.

— У вас будет время подумать об этом.

— Вы… отпустите меня? — недоверчиво спросил Охранитель.

— Что же еще можем мы сделать?

— Да, — сказал Охранитель. — Конечно. Никто из нас не подвержен смерти.

— Вы правы. Я сказал: у вас будет время подумать. Хочу добавить лишь: у вас не останется возможности осуществлять ваши замыслы.

— Я понимаю… — пробормотал Охранитель.

— Еще нет. Но вскоре поймете.

После этих слов Охранитель ощутил, что снова владеет своим телом.

— Я могу уйти?

— Разумеется. Мы сказали вам все, что хотели.

Охранитель повернулся. И выбежал из пещеры в узкий ход, более не думая о величии.

Пятеро гуськом шли по спрятанному под землей ходу, приближаясь к Жилищу Власти.

— Ты уверен, Никодим?

— След его ощутим. Недавний. Он где-то здесь.

— Что ему тут делать?

— Может быть, решил ворваться в Жилище, поднять панику…

— Какой в этом смысл — сейчас, когда они сложили оружие?

— Может быть, он еще не знает.

— Тсс! Навстречу бежит кто-то…

— Никодим! Может, ты различишь?

— Это он! Он!

— Будь он неладен! В такой темноте…

— Да что ты! Тут и захочешь — не промахнешься.

— Рука, Питек! Приготовьтесь! Пахарь, это точно он?

— Теперь уже совершенно точно.

— Где он?

— Еще два колена… Теперь одно. Короткое.

Пятеро остановились. Питек опустился на колено. Гибкая Рука остался стоять. Оба натянули луки, наложили стрелы.

Частые шаги приближались. До изгиба было метров десять.

Оба спустили тетиву одновременно, едва Охранитель выскочил из-за поворота.

Обе стрелы попали в цель. Он упал ничком, повернулся на бок и затих.

— Готов, — сказал Уве-Йорген, подойдя и нащупав тело. — Идем.

— Нельзя, — возразил Иеромонах. — Нельзя так бросить. Все же был человеком.

— Что же нам — тащить его на себе до самой улицы?

— Иначе нельзя.

— Вот еще забота…

— Нет, Пахарь прав.

— Ладно. Где тут руки, где ноги… Я взялся. Подняли?

Но поднимать не пришлось.

— Э, да он жив!

И в самом деле, Охранитель встал. Постоял, пошатываясь. И, не оглядываясь, минуя стоявших, зашагал к выходу.

— Значит, не суждено ему так умереть, — сказал Никодим. — Ну что, братья: пожалуй, отправлюсь восвояси. Похоже, дело свое мы сделали. Увидимся на Ферме. Вы тоже не медлите.

— Вот только захватим капитана.

— Питек, отчего же он не пришел, кстати? Хотел ведь?

— Эла появилась. Он и остался. Сказал — на Ферме с ней не очень поговоришь. У Мастера свои правила.

— Это верно. Значит, жду вас там.

— Счастливо, Никодим. Лети с миром.

— Пребудьте с миром, — ответил Иеромонах.

Корабль стартовал с отдаленного маленького частного космодрома. Скромный кораблик увозил в неизвестность трех человек и историю целого мира.

— Прощай, Ассарт, — грустно проговорила Леза, глядя на экран, на котором быстро уменьшалась планета.

— Скажи «до встречи», — посоветовал Миграт. — Так будет вернее. Как сказано — пусть возвратится убийца и войдет в дом свой.

— Что-то нас ждет? — вполголоса спросил Хен Гот — кажется, самого себя.

— Судьба, — ответил Ублюдок Власти.

Человек вышел из подземного хода и долго стоял, озираясь, не понимая, куда он попал.

Здесь больше не стреляли. Неизвестно откуда взявшиеся люди несли раненых, складывали во дворе тела.

Опасливо обходя мертвых, человек вышел на улицу. У первого попавшегося спросил что-то на совершенно непонятном тому языке. Житель Сомонта пожал плечами, развел руками и поторопился отойти.

— Чего он хотел? — спросил его спутник.

Они подняли с мостовой очередное тело.

— Ни слова не понял. Да это и не язык. Спятил, наверное.

Человек шел по улице дальше. Обломки стрел торчали из груди. Машинально он нащупал их и вырвал, один за другим. Бросил на мостовую.

Расчисткой улиц занимались и сдавшиеся бойцы Коалиции.