Владимир Немцов - Золотое дно

Инженер облегченно вздохнул:

- Наконец-то! Как вы напугали меня, Синицкий!

x x x

К вечеру второго дня своего пребывания на острове Синицкий чувствовал себя уже достаточно хорошо, если не считать неприятного ощущения в желудке: два дня он ничего не ел. Но это все пустяки... Обойдется.

Он попытался выразить свою благодарность Васильеву, но инженер ласково усмехнулся и сказал:

- Синицкий остался в подводном доме тоже не ради любопытства... Так что перестанем считаться... Нам сейчас не до сантиментов.

Влюбленными глазами Синицкий смотрел на инженера. Все получилось наоборот: не он, Синицкий, спас ему жизнь, а Васильев освободил студента из подводного плена. "Ну что ж, не будем считаться, - решил он. - Здесь свет, воздух, твердая земля. Что еще нужно бывшему узнику, который еле-еле вырвался на свободу?"

Синицкому казалось, что в мире уже не осталось ничего страшного. Разве можно сравнить мелкие неприятности пребывания на отрезанной от берега груде камней с тем, что было несколько часов тому назад?.. И, конечно, если он, Синицкий, не растерялся в подводном доме, то здесь... Смешно даже подумать! Он готов сидеть на этой бородавке, вылезшей из-под воды, хоть целую неделю!

"Но-но! Не фанфаронить! - одернул себя Синицкий. - Ненужное торжество".

Он смотрел на хмурое лицо Васильева и думал, что этот человек не может радоваться своему спасению. Но что должен сделать Синицкий? Как ему держаться с ним?

Он чувствовал, что сейчас, как никогда, старшему его товарищу нужна помощь... Как подойти к нему? Как найти верный тон? Нет, не помогут здесь слова утешения.

Студент мучительно ломал голову.

- Надеюсь, что эти приключения навсегда отбили у вас охоту заниматься нефтеразведкой? - неожиданно обратился к нему Васильев.

Синицкий обрадовался:

- Нет, Александр Петрович! Совсем наоборот. Теперь меня от такого дела, как говорится, за уши не оттащишь. - Он бодро встал, прошелся по берегу и насмешливо протянул: - Да-а, всякие бывают приключения! Кстати, мне кажется, что это не остров Робинзона Крузо. Там, насколько я помню, росли пальмы и бананы... А здесь...

- Вы недовольны? - равнодушно спросил Васильев.

- Да как вам сказать... внизу было уютнее, - в тон ему заметил студент, пряча улыбку. - Но, конечно, несколько душно.

- Вот и дышите! Я уже осмотрел эти камни. К сожалению, здесь, кроме воздуха, вы не найдете ничего более существенного.

- Я это и предполагал, - сказал Синицкий, стараясь не показать своего беспокойства. - У нас ничего нет, Александр Петрович?

Васильев отрицательно покачал головой.

- Значит, обойдемся, - с деланной беспечностью сказал студент, заметив тревогу на лице Васильева. - Будем считать, что только в книгах сердобольные романисты обычно дают потерпевшим кораблекрушение ящик сухарей и бочонок воды... Они понимают, что без этого нельзя. Посади Робинзона на такой остров, он на тридцатой странице и помрет.

- Чудак вы, Синицкий! - Васильев улыбнулся. - Не можете без шуток. Да понимаете ли вы наше положение?..

- Мне кажется, что да, - спокойно ответил студент.

- Неизвестно, сколько дней будет висеть этот туман, - продолжал Васильев. - Если не найдут первый шар, то едва ли и нас будут искать.

- Я тоже так думаю.

Мурлыкая себе под нос, студент подошел к цистерне, заглянул в люк, ощупал выходящие из шара контакты и сказал:

- Честное слово, Александр Петрович, я до сих пор не могу придти в себя от изумления. Как это вы здорово придумали - замкнуть рубильник изнутри шара!

Васильев промолчал. Он сидел на песке и задумчиво один за другим бросал камешки в воду. Они низко летели над волнами и с звонким плеском скрывались под водой. Ему нравились эти короткие, четкие всплески, похожие на цоканье лошадиных копыт.

- Александр Петрович, - не унимался Синицкий, - мне кажется, что за половину крохотной булочки - знаете, такие бывают поджаристые, с тонкой корочкой - я бы отдал полжизни...

- Молчите, Синицкий!.. Иначе я вам предложу целую, чтобы вы с жизнью совсем распростились.

- Ну, не буду. Все! - Синицкий умолк.

Гремела галька. Шипели пенящиеся волны.

- Но как подвести понтоны?.. - как будто спрашивая самого себя, прошептал Васильев.

- Вы о чем, Александр Петрович? - спросил озадаченный Синицкий.

- Тысячи тонн нагрузки... Как поднять? - продолжал Васильев.

Юноша решил отвлечь его от печальных мыслей. Он подвинулся к Васильеву и мечтательно заговорил:

- Вы знаете, Александр Петрович, иногда мне кажется, что все-таки остались на земле романтические приключения. Конечно, очень трудно поверить, что в век атомной энергии, радиолокации, ракетных двигателей два человека вдруг оказались на необитаемом острове. - Синицкий вздохнул. - Слово-то какое - "необитаемый"! Я о нем только в детстве слышал...