Владимир Немцов - Золотое дно

Он не помнил, сколько прошло времени. Казалось, что ничего больше не существует на свете, кроме вот этих холодных и влажных камней. Наконец он оторвался от них и увидел, как сквозь туман просачивалось утро...

Он бросился к Синицкому. Тот все еще не приходил в сознание. Васильев оторвал воротник у своей рубашки, намочил его в воде и положил на лоб юноши.

Студент пошевельнулся и бессильно приподнял руку. Рука снова упала на песок.

- Пить!.. - чуть слышно прошептал он.

Васильев многое отдал бы сейчас за стакан воды для своего нового друга. Еще одно испытание! Снова борьба за жизнь... но уже не свою, а чужую.

Опять инженер побежал к скалам. Может быть, как-нибудь удастся собрать хоть полглотка воды? Он водил по камням ладонями, чувствовал, что они скользки от воды, но воды все-таки не было...

Вдруг острая, обжигающая боль уколола палец. Васильев отдернул руку и увидел тонкий язычок голубого пламени.

Огонек пробивался сквозь трещину в камне. Неподалеку от него мерцал другой, еле заметный в туманной мгле.

Так вот они, таинственные огни! Глухая досада овладела инженером. Как же он ночью не догадался, что встретился с обыкновенным явлением выхода нефтяных газов! "Значит, на этом острове тоже есть нефть... подумал он. - Что ж, и здесь поставим вышку... Но кто узнает об этом "вновь открытом месторождении", если нам не удастся выбраться с проклятого острова? Чертов туман! Разве нас найдут?.. Надо продержаться... Только бы воды, воды!"

Он смотрел на мигающий огонек и думал, думал только об одном... Вот мчится бушующий поток... Спокойно и медленно течет река... С гор сбегает светлый ручей... Стоит на столе тонкий, прозрачный стакан, и в нем - вода... Всюду вода! Он видел ее в цистернах, бочках, ведрах, даже в лабораторной мензурке, куда из трубки перегонного аппарата медленно, по капле стекает вода...

Ослепительной искрой блеснула мысль: "Если есть огонь, то, значит, будет вода".

Васильев бросился к шару, быстро разыскал там внутреннюю проводку из толстого освинцованного кабеля, что тянулся от аккумуляторов к фонарю, и оторвал ее от стенок. Еле удерживая себя от резких, нетерпеливых движений, инженер, прикусив губу, осторожно снял свинцовую трубку с жилы кабеля...

Теперь надо найти фляжку и снять с нее суконную обшивку... Так... Это сделано. Крышка?.. Крышка от фляжки не нужна... Инженер свернул из оторванного от своей рубашки лоскута тугую пробку. Вставил в нее оболочку кабеля, скрученную в виде змеевика.

Готов перегонный аппарат! Морская вода плещется во фляжке, как в реторте... Теперь надо найти мензурку... Здесь как раз и пригодится крышка-стаканчик от фляжки.

Огонек, зажатый в трещине скалы, дрожал, словно пламя газовой горелки. Знаменитый инженер, волнуясь как школьник, повторял опыт перегонки воды. В первый раз он делал это лет двадцать пять тому назад.

Фляжка, служившая сейчас ретортой, была укреплена над огнем, змеевик спускался в ямку с холодной морской водой. Конец змеевика был подведен к стаканчику,

Из свинцовой кабельной трубки показалась, как слеза, первая капля живой воды.

Поистине, эта вода казалась Васильеву живой! Затем еще капля, еще... Ему вспомнился рассказ о средневековой китайской пытке, когда на выбритое темя медленно падали капли воды... Вероятно, Васильев испытывал сейчас то же самое: редко стучали неторопливые капли в дно стаканчика.

Может быть, проходили часы или только минуты - Васильев плохо представлял себе время... Он смотрел на драгоценные капли, которые уже не стучали, а булькали, с тихими всплесками наполняя стаканчик.

Вот он почти полон. Так хочется поднести его ко рту, хотя бы только смочить губы!.. Но вдруг не удержишься и выпьешь все?.. Васильеву стало даже страшно при этой мысли.

Прижимая к груди стаканчик, инженер медленно поплелся к берегу. Там он осторожно приподнял голову Синицкого и влил ему несколько капель в пересохший рот.

Прошли минуты, и юноша открыл глаза.

...Долго не мог понять Синицкий, что с ним произошло. Где он? Кто это? Что за человек приподнял ему голову и держит перед ним блестящий стаканчик?..

Все его тело болело, мутилось сознание. Он то закрывал, то открывал глаза, силился что-то рассмотреть вокруг себя...

Словно из тумана, медленно выплывало знакомое лицо капитана подводного дома. "Ну, значит, жив!" обрадовался Синицкий, но все-таки для большей уверенности спросил:

- Это вы, Александр Петрович?

Он сказал это так тихо, что Васильев его не слышал. Но он увидел, что юноша смотрит вполне сознательно и даже пытается улыбнуться.