Юрий Манов - Тринадцатый апостол

Семенов отодвинул дверь купе и встал на пороге.

— Опять нарушаем, Роза Петровна?

Пожилая усатая цыганка сидела с ногами на нижней полке и вязала. Она увидела апостола, приветливо ему улыбнулась, но занятия своего не бросила. В принципе она ничего не нарушала, но в предписании было особо подчеркнуто, что «Роза Петровна Алмазова ни во время следования на место нового жительства, ни на самом месте не должна иметь никаких привилегий». И ее поселили в обычное купе с пятью соседями. Где ночевали ее соседи, оставалось непонятным; вопреки предписанию Роза ехала в купе одна, иногда приглашая в гости барона и кого-нибудь из приближенных.

— Где же ваши соседки? — стараясь оставаться серьезным, спросил Семенов.

Роза, чье лицо еще сохраняло следы былой красоты, улыбнулась, пошевелила гренадерскими усами и пожала плечами:

— А бог их знает… Может, попеть пошли…

Семенов без приглашения уселся на соседнюю полку, застеленную шелковым одеялом, огляделся. Да, любила Роза Петровна комфорт: бархатные портьеры на вагонном окне, шитые золотом подушки, на столе очень дорогой кофейный сервиз, стереосистема самой последней модели. На стенах фотографии в рамочках, на них Роза в компании с довольно известными людьми, Семенов узнал известного российского теннисного тренера, жену последнего генсека, нынешнего министра по финансам, олигарха-газовика. А с одним партийным вожаком Роза сидела в обнимку в весьма фривольной позе, еще молодая, без усов.

— Замуж мне предлагал идти, — спокойно объяснила Роза, перехватив взгляд Семенова, — горы золотые обещал. Я ему говорю: «Сделаешь в России республику цыганскую, тогда пойду». Он пообещал, говорит, мол, вот стану президентом… А я ему и отвечаю: вот когда станешь… Хороший был человек, веселый, только печать на нем лежала, знала я, что не жилец он, потому и любила искренне. Но любовь наша тайная была, не хотела я, чтобы у него из-за цыганки проблемы были. Эта фотография — она всего одна на свете. Это нас его телохранитель сфотографировал, подкупленный. Его потом очень наказали, а пленку хотели засветить, только я не дала, пусть хоть какая-то память о нем останется.

Семенов представил, как «наказали» провинившегося телохранителя, и поежился.

— А здесь я уже старая, усатая, с женой президента, — продолжала Роза. — Она ко мне часто приезжала, советовалась, спрашивала. Хорошая женщина была, добрая. Очень она за народ переживала. Я ей говорю, мол, ты о себе подумай, спроси меня чего-нибудь, а она все о политике…

— Послушайте, Роза Петровна, а вот эти…

— Ты хочешь спросить про усы? Спрашивай, не стесняйся. Я же уже бабка давно, старуха. С усами или без, какая разница, мужчины давно на меня не заглядываются. По молодости — это да, брила тайком, обесцвечивала, даже на эпиляцию ходила с уколами. Но только сбрею усы, чувствую, сила моя уже не та. Моя мать так и говорила, ты, мол, выбери, что для тебя важнее, мужики или дар твой. Она по молодости тоже такая шалунья была, с дочкой Брежнева на короткой ноге, к Андропову на беседы ездила. Так-то!

Семенов и раньше слышал кое-что о Розе Алмазовой. Известная была гадалка среди жен видных политиков и в столичном бомонде. В очередь к ней на прием за месяц записывались, только за одну беседу по штуке баксов отваливали, а уж за гадание или снятие сглаза, порчи — по особому тарифу.

Цыганка редко ошибалась в определении прошлого — настоящего — будущего. Еще бы, на нее работала целая сеть осведомителей, психологов, аналитиков. Схема была стандартная: приезжает к ней на прием жена крупного политика или олигарха, с проблемами, естественно. А какие у них проблемы? Либо муж охладел и на службе все чаще задерживается, с секретаршами молодыми до поздней ночи работает, либо покой потерял оттого, что конкуренты его одолевают. В ожидании приема сидят они в шикарном зале с напитками и фонтаном, с холуями предупредительными, а рядом такие же женщины обеспокоенные. Ну как тут не поделиться женским горем? Разумеется, все откровения пишутся на пленку, тут же в ход идут секретные и очень полные досье, тут же подключаются психологи, аналитики, и к приему Роза была готова обычно во всеоружии.

Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что и сама Роза обладала неким даром…

Но дар — даром, однако и он не уберег Розу от гнева сильных мира сего, а может, просто где-то ошиблась она и влезла в игру, куда простым смертным вход заказан…

— Вижу, что не просто так ты пришел ко мне, апостол. Что-то гложет тебя, верно? Хочешь, погадаю?