Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 1.

— Давай бросай, Немо! — скомандовал я. На этот раз, размахнувшись, Немо почти встал на одно колено. Его голова подалась вперед, словно он, свернувшись в тугой узел, решил вложить в бросок все силы. Он приготовился и на секунду замер; в его очках блестело солнце. Потом он словно взорвался. Развернувшись, Немо как пружина вылетел из стойки, как Супермен, стартующий из телефонной будки. Правая рука Немо исчезла, описав полный круг, сначала, очевидно, откинувшись назад, а потом так же молниеносно метнувшись вперед. Попадись на пути выпущенного Немо мяча чья-нибудь челюсть, ее хозяин был бы осыпан целей пригоршней выбитых зубов. Покинув ладонь Немо, мяч со свистом понесся в мою сторону, словно выпущенный из безоткатного орудия снаряд. Мяч летел удивительно низко, едва не задевал землю, едва не вздымал пыль между горкой подающего и площадкой отбивающего. Возле горки подающего мячик как по волшебству чудом приподнялся выше и полетел дальше, набирая скорость. Волшебный подъем мяча продолжался вплоть до самой второй базы. Я слышал, как Дэви Рэй что-то орал мне, но не мог разобрать слов. Все внимание было сосредоточено на несшейся ко мне белой сфере. Интуитивно я осознавал, что нужно делать, чтобы выйти из этой передряги невредимым, — не трусить и сохранять позицию так, чтобы перчатка оставалась на одном месте, полностью открытая над моей головой, в точности там, где была, когда мяч был выпущен. В то же время в случае опасности я был готов в любой миг броситься ничком на землю, если окажется, что на этот раз Немо дал маху и решил засветить мне прямо в лоб. Мяч добрался до границы поля, рядом с которой я стоял, и я услышал, как он шипят и плюется, разрезая воздух, полный невиданной ярости и силы. Но я не отвел руку с перчаткой. У меня хватило времени ровно на то, чтобы один раз сглотнуть — хлюп, а потом мяч скрылся в моей перчатке. Сила удара была такова, что толкнула меня назад, и, чтобы удержаться на ногах, я был вынужден отступить на несколько шагов. Я засунул руку в перчатку, потрогал пойманный мяч и ощутил пульсировавшее в нем сквозь телячью кожу тепло.

— Кори! — кричал мне Дэви Рэй, приложив руки ко рту рупором. — Кори! Я понятия не имел в тот момент, что мне кричит Дэви Рэй, да и было мне все равно. Я словно погруженный в транс завороженно стоял, поглаживая мячик. У Немо Кюрлиса была неземная, совершеннейшая рука. Сколько из этого было дано ему от природы, а сколького он достиг самостоятельными тренировками, я не знал, но одно было ясно доподлинно: в лице Немо я видел то редкостное сочетание силы броска и меткости глаза, что поднимало его на высоту, недосягаемую для остальных смертных. Он был своего рода гением.

— Кори! — на этот раз кричал и Джонни. — Смотри, сзади!

— Что? — словно в тумане переспросил я.

— Сзади! — повторил Джонни. Я услышал тихое шуршание велосипедных шин по траве, как будто кто-то пытался незаметно ко мне подкрасться. Я мгновенно обернулся назад и только тогда их увидел. Они уже были рядом. Гоча и Гордо Брэнлины катили ко мне на своих черных велосипедах и злобно ухмылялись в предвкушении легкой добычи В высветленных перекисью волосах братьев играло солнце. Налегая на педали, они мчали ко мне сквозь высокую, по колено, сорную траву, росшую за выстриженными окраинами поля. Зеленые кузнечики и коричневые травяные сверчки спасали свои жизни и разлетались во все стороны из-под толстых шин черных великов, которые катили, не разбирая дороги. Первым побуждением было обратиться в бегство, но ноги отказались мне служить. Братья Брэнлины остановились по обе стороны от меня, Гордо слева, а Гоча справа. На их треугольных лицах блестел пот, а взгляды их злобных глаз проникали мне в самую душу. Где-то в лесу за моей спиной хрипло каркнула ворона, будто сам дьявол насмехался надо мною. Гоча, старший из братьев, четырнадцати лет, протянул руку и потрогал мою перчатку указательным пальцем:

— Что ты с ней делаешь — шарики катаешь? А, Кори? Тон, которым был задан вопрос, придавал ему отвратительно грязный и унизительный смысл.

— Свои шарики он катает, — подхватил брата Гордо и мерзко захохотал. Ему было всего тринадцать, но он уже ни в чем не уступал брату. Ни тот, ни другой Брэнлин не отличались выдающимся ростом или силой, но оба были жилисты и быстры, словно хлысты. Лицо Гордо пересекали два шрама — на подбородке и через правую бровь: это говорило о том, что он знаком с болью и видом крови. Он посмотрел на “дом” и окинул взглядом Джонни, Дэви Рэя и Немо: