Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 1.

— Сейчас начнется самое интересное, — подал голос мистер Доллар. — Так что было дальше, Оуэн?

— Дальше.., я поднял револьвер Билли Клэнтона. Револьвер был тяжеленный, как настоящая пушка, и его рукоятка вся была перепачкана кровью Клэнтона. Мистер Каткоут замолчал, прикрыв глаза. Потом заговорил снова:

— Я хотел окликнуть Вьятта, но было уже поздно. Другого выхода у меня не было — чтобы спасти Вьяттл, можно было сделать только одно — то, что сделал я. Я решил выстрелить в воздух, чтобы испугать этого парня, а заодно привлечь внимание мистера Эрпа. Но не успел я как следует взяться за рукоятку пистолета, как тот выстрелил. Грохот выстрела напоминал гром: “бу-у-ум”. Глаза мистера Каткоута открылись, словно его разбудил выстрел, прогремевший в его голове.

— Отдачей меня сбило с ног и едва не вывернуло плечо. Я слышал, как пуля ударила в камень, находившийся всего в шести дюймах от моей правой ноги, и отрикошетила в сторону. Отскочившая пуля угодила парню, который целился Вьятту в спину, прямо в правую руку, выбила у него револьвер и размозжила кисть так, что кости показались. Кровь хлынула фонтаном. Он истек кровью до смерти, а я стоял над ним и твердил без конца: “Извините, извините, извините”. Я не собирался его убивать, я просто хотел предупредить мистера Эрпа, спасти его от смерти. Мистер Каткоут вздохнул, тихо и глубоко — словно тихий ветерок подул над могилами у Подножного холма, сдувая с надгробий пыль.

— Я стоял над телом парня, которого подстрелил, с револьвером Билли Клэнтона в руке. Потом ко мне подошел Док Холидэй, забрал у меня револьвер, достал из кармана четвертак и сказал: “Пойди купи себе леденец, парень, ты его заслужил”. Так я получил свое прозвище.

— Прозвище? — переспросил я. — Какое прозвище?

— Кат Леденец, — ответил мистер Каткоут. — На следующий день мистер Эрп пришел к нам домой и остался на обед. Мой отец был простым фермером. Мы были небогаты, но постарались не ударить перед мистером Эрпом лицом в грязь и угостили его на славу. После обеда он подарил мне револьвер и кобуру на ремне с патронташем, которые принадлежали до того Билли Клэнтону Так он отблагодарил меня за то, что я спас ему жизнь. Мистер Каткоут покачал своей спутанной гривой.

— Если бы я знал, к чему все это приведет, сразу бы выбросил подарок в колодец. Мне стоило прислушаться к словам моей матери, потому что она так и советовала мне сделать.

— Почему?

— А потому. — Мистеру Каткоуту не сиделось на месте; рассказ уже начинал его раздражать. — Потому что мне это слишком понравилось, вот почему! Я стал учиться пользоваться револьвером! Мне понравился его запах, его тяжесть в руке, то, каким он становится теплым после стрельбы, а главное — то, как бутылки, по которым я палил, в одно мгновение разлетались на куски. Вот в чем загвоздка. Мистер Каткоут поморщился, словно от оскомины.

— Потом я стал стрелять по птицам, сбивал их прямо в небе и гордился этим, считал, что становлюсь крутым парнем, настоящим артистом. А потом я задумался о том, как это сработает против другого парня, с таким же револьвером, как у меня. Это не давало мне покоя. Тут была нужна настоящая скорость. Я продолжал тренироваться, на счет выхватывал пушку из кобуры снова и снова и палил, палил, палил. Как только мне исполнилось шестнадцать, я отправился в Юту на родео и убил там известного стрелка по имени Эдвард Бонтил. Это стало моим первым шагом по лестнице, низведшей меня в ад.

— В свое время старина Оуэн пользовался большой известностью, — заметил мистер Доллар, сдувая остатки волос с плеч моего отца. — Прошу прощения, я говорю о Леденце Кате, само собой. Скольких парней ты отправил на встречу с Создателем, Оуэн? Мистер Доллар снова взглянул на меня и быстро подмигнул.

— Я убил четырнадцать человек, — проговорил мистер Каткоут. В его голосе не было и следа гордости за совершенное. Он не сводил глав с красных и черных квадратиков шашечной доски. — Самому молодому было девятнадцать. Возможно, некоторые из них заслуживали смерти. Хотя скорее всего не мне об этом судить. Но я убил их всех в честной схватке, лицом к лицу. Просто все дело в том, что я специально искал с ними встречи, специально искал повода, чтобы пострелять и покрасоваться. Я хотел создать себе настоящее имя, хотел прославиться. И в тот день, когда меня наконец подстрелил более молодой и быстрый стрелок, я решил, что мое время вышло, потому что до того я жил в долг. Я решил, что с револьверами покончено.