Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 1.

— Ну, давай выбирайся, — позвала она. Голос мамы был чуть напряженный, хотя лицо ее оставалось абсолютно спокойным. Для визита к Леди она надела лучшее выходное платье и новые туфли.

— Нужно поторопиться, уже почти семь. Семь часов, пронеслось у меня в голове. Может, это одно из чисел вуду?

— Может быть, папа прав? — спросил я ее. — Может, нам не стоит туда идти?

— Все будет хорошо, не бойся. Видишь, там всюду горит свет. Она хотела успокоить меня, но у нее ничего не вышло — я по-прежнему дрожал.

— Прошу тебя. Кори, не нужно бояться, — снова повторила мама. И это говорила мне женщина, которая незадолго до того утверждала, что побелка, которой недавно покрыли потолки нашей школы, испускает пары, вредные для здоровья! Сам не знаю, как я выбрался из машины и поднялся на крыльцо дома Леди. Крыльцо было выкрашено в желтый цвет, для того чтобы отгонять жуков. По моим представлениям, вместо звонка на входную дверь Леди пристало повесить череп с костями. Как ни странно, полагалось стучать изящной серебряной ручкой.

— Вот мы и на месте, — проговорила мама и дважды постучала серебряной ручкой. Из-за двери донеслись приглушенные шаги и голоса. Мне подумалось, что настало самое время дать тягу, потому что потом будет поздно что-либо предпринимать. Мама положила руку мне на шею, и я почувствовал биение своего пульса у нее в ладони. Наконец дверная ручка повернулась, перед нами отворилась дверь: вход в дом Леди для нас был открыт. В дверном проеме, занимая его весь, высился рослый широкоплечий негр, облаченный в синий строгий костюм, белую сорочку и галстук. С первого взгляда негр показался мне не ниже векового черного дуба. У негра были здоровенные ручищи, которыми он вполне мог бы давить шары для боулинга. С его носом было что-то странное: кончик словно был срезан бритвой. Кроме того, у негра были густющие сросшиеся брови, делавшие его похожим на оборотня. В пять магических слов: негр испугал меня до смерти.

— Э-э-э… — попыталась начать мама, — э-э-э…

— Прошу вас, входите, миссис Мэкинсон, — улыбнулся нам негр, отчего его лицо стало гораздо менее страшным и куда приветливее. Но голос был под стать первому пугающему впечатлению — он напоминал удары басового барабана, был настолько глубоким и гулким, что произносимые слова отдавались в моей груди гулом. Сделав шаг в сторону, он уступил нам дорогу, и мама, схватив меня за руку, затянула вслед за собой внутрь дома Леди, в прихожую. Дверь за нашими спинами затворилась. Появилась молодая красивая негритянка, с кожей оттенка кофе с молоком. Она тоже вежливо поздоровалась с нами. У девушки было личико сердечком и чудесные светло-карие глаза. Подав маме руку, она проговорила с улыбкой:

— Я Амелия Дамаронд. Очень приятно познакомиться с вами, миссис Мэкинсон. На запястьях Амелии звенели золотые браслеты, а в каждом ухе было по пять золотых сережек-булавок.

— Мне тоже очень приятно, Амелия. Это мой сын Кори.

— О, тот самый молодой человек! — Все внимание Амелии Дамаронд теперь было устремлено ко мне. Воздух вокруг негритянки определенно был насыщен особым родом электричества: от ее пристального взгляда я ощутил проскочивший меж нами разряд. — Очень приятно познакомиться и с вами. Это мой муж, Чарльз. Здоровенный негр величественно кивнул нам. Голова Амелии едва доставала ему до подмышки.

— Мы ведем хозяйство в доме Леди, — объяснила нам Амелия.

— Я понимаю, — отозвалась мама. Она по-прежнему сжимала мою руку в своей, а я был занят тем, что, насколько позволяли приличия, озирался по сторонам. Странная вещь воображение! Оно склонно развешивать на вашем пути паутину там, где никогда в жизни не водилось пауков, нагонять темноту туда, где сияет яркий свет. Гостиная Леди ничем не напоминала храм дьяволопоклонников — ни тебе черных кошек, ни котлов с кипящим адским варевом. Совсем обычная гостиная, с софой и креслами, небольшим столиком с безделушками, несколькими книжными полками и довольно хорошими картинами в изящных рамках на стенах. Одна из картин особенно привлекла мое внимание: на ней было изображено лицо негра с жидкой легкой бородкой. Глаза негра были закрыты в страдании или экстазе, а чело его было увенчано венцом из колючих ветвей с острыми шипами. До той поры я ни разу не видел изображений” черного Христа. Это первое с ним свидание не только сильно поразило меня, но и осветило в моем сознании такие потаенные уголки, что я и не думал, что туда способен проникать свет. Неожиданно из прихожей в гостиную вошел Человек-Луна. Увидев Человека-Луну так близко, и я, и мама разом вздрогнули. На муже Леди была голубая рубашка с закатанными рукавами и черные брюки на подтяжках. Сегодня вечером на его запястье были только одни часы, а вместо обычной толстой золотой цепи с массивным распятием в вороте рубашки виднелся только треугольник тенниски. На Человеке-Луне не было и привычного цилиндра; две пятнистые половинки его лица, желтая и эбонитово-черная, беспрепятственно встречались на его макушке в легком белом пуху, составлявшем единственное убранство его головы. Темные, в сеточке морщинок глаза Человека-Луны сначала остановились на маме, потом скользнули ко мне, после чего он улыбнулся нам и кивнул. Взмахом худой, как ветка старого дерева, руки он пригласил нас за собой в коридор. Пришла пора встретиться с Леди.