Роберт МакКаммон - Жизнь мальчишки. Том 2.

Без всякого сомнения, коллекция Джонни казалась нам настоящим чудом, над которым нужно было трястись. Наконечники были маленькие и большие, светлые и потемнее: глядя на них, хотелось думать о временах, когда леса еще были нетронутыми, единственным источником света в них были индейские костры, а Зефир существовал лишь в воспаленном мозгу какого-нибудь бесноватого шамана, бившегося в конвульсиях. Джонни собирал эти наконечники, сколько я его знал, то есть со второго класса. В то время когда мы, остальные, только бегали, прыгали и предавались легкомысленным играм, совершенно не обращая внимания на пыльные осколки прошлых эпох, попадавшиеся нам под ноги, Джонни не терял времени зря: он обшаривал лесные тропинки и русла ручьев в поисках изящных остроконечных предметов для пополнения своей чудесной коллекции. К описываемому моменту у него собралось около сотни экземпляров. Он часто и любовно чистил и полировал свои наконечники — никакого щелока или мыла, это было равносильно оскорблению, — перебирал их, любовался ими и снова тщательно прятал в коробку для рыболовной наживки и снастей. Иногда я представлял себе, как Джонни в своей комнате в одиночестве перебирает свое богатство, наверняка раздумывая при этом, какой была жизнь в Адамс-Вэлли двести лет назад. Может, Джонни представляет четырех приятелей-индейцев, у которых есть четыре собаки и четыре быстрых коня. Индейцы жили в вигвамах, в одной деревне, и любили посидеть кружком и поболтать о жизни, о школе и прочих вещах. Я никогда не спрашивал Джонни, о чем он думает, глядя на свои наконечники, но ведь могло быть так, что он думал об этом, верно?

В день, когда должен был состояться урок “Покажи и расскажи” — которого я вот уже неделю дожидался с тайным содроганием, пытаясь угадать, что же принесет нам похвастаться Демон, — я встретился со своими друзьями перед началом занятий на обычном месте, у школьного забора. Мы оставили наши велосипеды вместе с десятками других, приковав их за рамы персональными цепочками с замками. Некоторое время мы стояли на солнышке, которое в это прохладное утро только-только начинало пригревать.

— Давай покажи, — попросил Джонни Бен. — Не томи, покажи скорее, очень хочется посмотреть.

Как ни странно, трясшийся над своими сокровищами, словно над редкостными драгоценностями, Джонни всегда с удовольствием демонстрировал их желающим. Вот и на этот раз его не пришлось дважды просить.

— Вот, нашел в прошлую субботу, — сказал он, разворачивая комочек ваты и демонстрируя на свету его содержимое. — Если присмотреться, можно увидеть, что этот наконечник делали в спешке. Видите, какие неровные и грубые сколы? У человека не было времени, чтобы думать о красоте и симметрии. Ему просто был нужен наконечник для новой стрелы, чтобы пойти и добыть себе еду.

— Судя по его размеру, этот парень вряд ли сумел раздобыть что-то больше суслика, — заметил Дэви Рэй.

— Наверное, это был неудачный наконечник, — предположил Бен. — И охотник выпустил эту стрелу просто так, наудачу, даже не проследив, куда она улетела.

— Может, и так, — согласился Джонни. — А может быть, этот наконечник сделал мальчик, который только учился делать стрелы.

— Если бы каждый раз, чтобы добыть еду, мне нужно было делать наконечники и стрелы, — заявил я, — то я бы очень скоро ноги протянул от голода.

— Сколько у тебя здесь наконечников, Джонни? — У Бена явно чесались руки покопаться в коробке Джонни, и его удерживало только уважение перед древностью. — А какой у тебя из них самый любимый?

— Сейчас покажу. — Достав из заветного отсека комок ваты, Джонни принялся осторожно разворачивать его. Когда с ватой было покончено, Джонни показал нам свой лучший наконечник, свою гордость.

Черный, гладкий, почти идеально правильной формы.

Я помнил, откуда он взялся.

Этот наконечник Дэви Рэй нашел в лесной чаще во время нашего печально знаменитого похода с ночевкой.

— Здорово красивый, — восхищенно протянул Бен. — Блестит, будто его маслом смазали, да?

— Я только помыл его под струей воды, не полировал, ничего такого. Он сам так блестит.

Легко потерев наконечник смуглыми пальцами, Джонни положил его на ладонь Бена.

— Пощупай, — сказал Джонни. — На нем не чувствуется ни одного скола, такой он гладкий.

Подержав наконечник в руке, Бен передал его Дэви Рэю, а тот мне. На идеально гладкой поверхности наконечника имелся всего один скол, казалось, что лежавший на ладони овальный предмет тает, сливаясь с кожей. Стоило слегка сжать руку — трудно было сказать, где кончается наконечник, а где начинается плоть.