Михаил Пухов: Корабль Роботов. Ветви Большого Дома. Солнечный Ветер

И уже к концу дня я все же нашел виновника, позволившего машине воровать энергию по ночам. Как обычно и бывает, причина была простой и даже, я бы сказал, классической. Просто программу на отключение анализаторов машины составляла Валюта, наша драгоценная, незадачливая красавица, обольстительница одиноких сердец Валюта. Кстати, это она «нарисовала» для забывчивых бабочку. Тонкая душа… Нет, особых ошибок в ее программе не было, просто она не учла, что нужно перед отключением анализаторов производить сброс оперативной памяти машины, той памяти, которая накапливается за день работы, — промежуточной станции между человеком — оператором и постоянной памятью машины. Вот на этой промежуточной станции для машины всегда «висела» команда на работу. А как работать, когда ты совершенно слеп, глух, нечувствителен? Остается только одно — работать со своей памятью. И машина была принуждена перерабатывать информацию, заключенную человеком в ее электронный мозг. И мы с Лесиком, играя по ночам с ней, задавали ей, не зная того, ситуации, которые она должна была не просто обыграть, но и — пусть это прозвучит по меркам человека — осмыслить. Вот почему в победителях оставался мой бедный одинокий защитник Земли. А после она анализировала состояние человечка, определяла, что он мог чувствовать после этих программных войн, и довела его одиночество до наивысшей точки, до которой ей позволяла дойти автоматика ограничений.

А что, если снять с машины ограничения?..

Я тщательно проследил, как отключали после работы от машины вводные устройства, как отсоединяли датчики. Сбегал к энергораспределителю, убедился, что нагрузка упала до расчетного значения. (Вот почему все были уверены, что машина действительно почти полностью отключалась).

В зале остались только я и Виктор Ровин. Я принял дежурство, расписавшись об этом в журнале за себя и за Лесика, и с нетерпением ожидал выбранного для себя часа. В девять — и не раньше, решил я; к этому времени институт опустеет.

Не могу твердо сказать, чем я занимался в ожидании, просто ждал.

Около восьми заявился Лесик. Как всегда, немного потрепанный, взбудораженный, разрумянившийся. И с порога начал докладывать мне, кого и на кого он сегодня променял.

— Держи, — горделиво сказал он и сунул мне в руки какой — то том, любовно облеченный в дорогую кожаную обложку. — На Семенова Стругацких выменял, свежих.

— Продешевил, — донеслось из угла зала, где за столом сейчас работал Ровин. — Одного на двух обменял.

— А этот хмырь что тут делает?! — возмущенно спросил Лесик.

— Программу правит, — ответил я и взмолился: — Мужики, давайте сегодня без лая?..

Лесик хотел что — то сказать, но я его опередил:

— Если вы будете себя хорошо вести, я такую вам фантастику покажу, что уж точно — ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Видеокассету достал, что ли? — недоверчиво спросил Лесик. — Так это… Видик — то закрыт в кабинете у шефа.

— Терпеть можешь?..

— После пива нет, — весело осклабившись, сказал Андрей.

— А ведь у него точно что — то есть, — добавил Виктор, подойдя к нам. — Он сегодня весь день чумной какой — то. И домой не ходил… Выкладывай! — потребовал он.

— Рано еще, — неумолимо отрезал я. — И, кроме того, вы должны на сегодня подписать перемирие.

— Да на черта он мне нужен! — вставил заинтригованный Лесик. Его любопытство всегда разгоралось сразу. Виктор ответил только после паузы:

— Согласен. Показывай.

— Сказал же — потерпите. — Я посмотрел на часы: — Хотя бы еще с полчасика.

Виктор и Андрей на редкость дружно вздохнули и разошлись по своим местам. Ровин снова уселся править программу, а Лесик, попросив, чтобы я его обязательно разбудил, если он уснет, пошел к стеллажам, расстелил поролон и долго, кряхтя и вздыхая, забирался на стеллаж, ворочался, устраиваясь на своем лежбище.

И вот наконец я приступил. Для начала поиграл в компьютерные игры. Результаты были неважные: у меня дрожали пальцы, и я не мог заставить себя сосредоточиться на игре. Разыграл войну с марсианами. Только после третьей попытки мне удалось сделать так, чтобы последний защитник Земли сбил последнего марсианина. И когда человечек запрыгал на экране, я непослушными пальцами набрал на клавиатуре команду вывода информации на три дисплея. И сразу же на месте человечка появились выкройки…

— Мужики, — громко позвал я, — в кучу!

Лесик с грохотом свалился со стеллажа, семенящей, торопливой походкой подошел ко мне. Я показал ему на кресло перед дисплеем, который стоял слева от меня. Лесик сел, стал смотреть на экран.