Наталия Никитайская: Вторжение Бурелома

Или, восседая в Юриной машине, я вдруг принималась мысленно перебирать классические женские роли, которые хотела бы сыграть... "Я одинока. Раз в сто лет я открываю уста, чтобы говорить, и мой голос звучит в этой пустоте уныло, и никто не слышит..." "О боже! Я всю жизнь любила одного, и дорогое это существо теперь вторично я теряю!" И конечно же: "Слово найдено. Я вещь!" Это последнее всегда ранило меня. Счастливая Валентина! Она-то получила, чего хотела. А я занимаюсь тем, что в данный момент мне доступно!.. И задетое самолюбие - тоже штука неприятная...

Или, помню, Вера появляется на работе в роскошной песцовой шубе до пят. Ну, тут и ахи, и вскрики, и шутливое: "Машку не подпускать, блин разорвет в клочья!", и смех. А потом я и спрашиваю: "Вера, но откуда?.." И слышу незамысловатый ответ: "Насильника моего помнишь?.. Богатый, блин. Замуж зовет..." И тут в голове сразу рождается: "Да, для счастья нужно совсем немного - никакой щепетильности, короткая память и небрезгливая жажда красивой жизни..." А Верка между тем стоит посреди гримерной, выставив из-под шубы свою длиннющую, обалденную ногу, высоко вскинув голову, и на лице - торжество и презрительная снисходительность к окружающим... Я запоминаю и эту позу, и это выражение лица. Актерский мой арсенал пополняется образом "глупости на вершине блаженства"...

И все-таки - решения не было. Но странно, хотя частенько я вроде бы склонялась к мысли, что не могу не принять предложение Бурелома - камень мой молчал. Они оба - и Бурелом, и Старик - оставили меня в покое. И меня поражала эта "деликатность" - каждый, по-видимому, считал, что сделал все, что мог, и предоставил мне самой выкарабкиваться...

С Левой после елки мы отправились в кафе. Лева был на высоте: очень внимателен, нежен и настойчив:

- Так что, правда, не можешь остаться у меня?

- Нет, Лева, родители совсем извелись, а они у меня старенькие...

Я и сама хотела хорошо выспаться: за последние дни вымоталась ужасно. А еще с институтских времен запомнила правило: на экзамен приходить надо подготовленной прежде всего физически. Завтра же мне предстоял экзамен по предмету, понятия о котором были весьма расплывчаты.

- Завтра ты встречаешься с Буреломом? - вдруг спросил Лева, словно угадав мои мысли.

Я живо откликнулась:

- Да вроде бы. Но он куда-то подевался.

- Это плохо, - констатировал Лева, - Может, уже и передумал...

Я изумленно уставилась на Леву:

- Плохо?..

- Ну, а чего хорошего: упустить такой шанс?! Улыбка как-то незаметно сошла с моего лица:

- А ты был уверен, что не упущу?..

- Был уверен. Я даже хочу предложить тебе, если все-таки Бурелом объявится, свою помощь...

- Помощь?.. Какую?.. - Давно я не была так напряжена: ощущение, что сейчас произойдет нечто скверное, непоправимое, охватило меня.

- Ну-ну, - улыбнулся Лева самой чудесной из своих улыбок, расслабь-ка мышцы лица, перестань хмуриться...

И тут, сама не знаю почему, я впервые за короткую, но бурную историю отношений с Фениксом, схитрила. Очень послушно, как на репетиции после замечания режиссера, я действительно расслабилась и даже - довольно сносно - улыбнулась:

- Прости, - сказала я. - Подозрительность и к месту и не к месту, кажется, уже входит у меня в привычку.

- Сама по себе такая привычка в наше смутное время, пожалуй, не помешает... - как бы упрекая и прощая одновременно, облегченно выдохнул Лев.

А я испугалась: и зачем оборвала его? Вдруг его намерения были, что называется, чисты. А теперь вот сиди тут, мучайся недоверием на пустом месте!.. И я, теперь уже вполне искренне, коснулась его руки. Лева сразу принял эту искренность и обрадовался ей. И сказал:

- Понимаешь, я вот тут все думал: если тебе так сложно общаться с Буреломом - физиономия-то у него - бр-р, отталкивающая - переложи на меня эту тяготу. Скажи свое "да", а меня назначь своим посредником, сославшись на полное неумение вести какие бы то ни было денежные дела - при этом ты ведь, действительно, этого не умеешь...

- Ты виделся с Буреломом? - спросила я, машинально продолжая улыбаться.

В быстром рассерженном взгляде Левы я уловила досаду: он понял, что проговорился, и следующий свой вопрос задал исключительно для того, чтобы собраться с мыслями:

- С чего ты взяла?

- Но ты сказал: "Физиономия у него отталкивающая", а ведь ты его не видел. Никогда...

- Нет, - возмутился Лева, - это становится невозможным!.. Да видел я его, видел, как-то вечером, когда заходил за тобой, мельком, и кто-то окликнул его: "Лев Петрович!" Я думал, меня. А тебе забыл отчитаться!..