Марко, до той поры думавший про мину с интересом, словно окунулся в холодную воду…
А потом всё вдруг кончилось.
В один день…
Взмокший Марко приволок из продуктовой лавки буханку, пачку сахара, банку китайской тушёнки и во дворе попал в Женькины объятья.
— Маричек! Ну, наконец-то папа скоро будет дома!
— Он же писал, что «когда отменят военные ограничения»!
— Да отменили уже! В столице подписали соглашение, что теперь всё будут решать мирно! Передали по радио!
— Разве оно работает?
— Только что включили!
Мама вся светилась. Бензель помолодел и прыгал вокруг…
С залива долетали звуки рожков — на палубе «Полковника Думы» играли горнисты. Видимо, крейсер готовился поднимать якоря.
…Но оказалось, что командование крейсера не согласно с решением своего правительства. Или не полностью согласно. «Полковник Дума» поднял флаги Международного свода. Пек посмотрел в бинокль и разобрал сигнал. Что-то вроде «Мы ещё вернёмся и покажем…». Что они покажут, Пек переводить не стал.
Вот испугали! Шишки кукурузные… — хмыкнул Кранец. Впрочем, он сказал не «шишки» и за это получил от Славки кулаком по шее.
В тот же момент воздух содрогнулся, чугунный гул прокатился над заливом и посёлком. Одно из орудий крейсера выплюнуло синий дым.
«Полковник Дума» решил на прощанье показать жителям ‘Гарханайской косы, какая он несокрушимая сила.
Стреляли, правда, не но улицам, а по пустырю у подножья Фонарного холма. Раз, второй…
Встали взъерошенные дымные башни.
Кинулись в стороны перепуганные козы, которые привыкли пастись в этих местах, не ожидая беды.
Пустырь был виден со двора Тарасенковых, где собрались ребята, — через плетни и невысокие крыши. Башни разрывов медленно оседали.
— Козы-то чем виноваты? — плаксиво удивилась круглая Галка.
А Кранец подскочил, как резиновый.
— Там же Земфира! Она привязана!
Он выхватил из травы валявшийся мопед Пека.
— Стой! — заорал Пек! — Стой, дурак, убью! — (Или он крикнул «убьют»?)
Запросто могли убить. Жаль было рыжую тёлочку Земфиру, которая, в отличие от вольных поселковых коз, паслась привязанной к чахлому кизиловому деревцу.
Но ещё страшнее было за Кранца. А он вскочил в седло и нажал на газ. Кто мог бы угадать в Кранце такую резвость?!
Кранец мчался по улицам, пугая кур и стреляя мотором. За ним неслись остальные. Кто на велосипедах, кто просто так. Пек ругался словами, которых раньше от него не слышали.
Раздался ещё один двойной удар: выстрел — разрыв. Кранцу вместе с мопедом упасть бы в бурьян, а он прибавил газу. Всем другим тоже упасть бы, а они поддали скорости. Однако сильно отстали…
Впрочем, крейсер больше не стрелял.
Кранец бросил мопед на краю пустыря. Когда к этому месту подоспели Пек и ребята, Кранец уже вёл Земфиру им навстречу. За спиной у него, угольно-чёрная в свете знойного солнца, оседала башня третьего разрыва. Было в этой картине что- то зловещее и героическое, как в кино «Бессмертные мстители».
— Убью, — жалобно сказал Пек (теперь уже точно «убью»).
Но убивать Кранца было не за что. Он снова совершил подвиг — никто не смог бы опровергнуть этот факт. Кранец тащил Земфиру на верёвке. Та с перепугу (дитя ещё!) упиралась и взлягивала. Кранец иногда заходил сзади и без лишней гуманности торопил бестолковую телку пипками…
Топка и Пиксель ухватили верёвку и стати помогать Кранцу. Славка и Галка принялись целовать Земфиру в морду и уговаривать. Та поняла наконец, что все хотят ей добра…
Когда вышли на Маячную, навстречу метнулась бабка Лександра. Он все видела издалека. Теперь она одной рукой обняла свою любимицу, а другой обхватила за шею Кранца.
— Фимочка, золотце ты моё!..
Кранец вырвался и пропыхтел:
— Пошли, ребята…
И всё было бы хорошо, но через полсотни шагов на пути встала тётушка Кранца — похожая на сухой ствол акации тётка Ганна. Вышла из калитки. Ухватила племянника за полосатые штаны.
— А ну стой, паразит!
— Чё я сделал-то!.. — привычно заголосил Кранец.
— А кто усвистал из дому и печку на огороде не загасил, как надо?!
— Сгорит он, что ли, твой огород?! Ай!..
«Ай» — потому что тётка Ганна отцепилась от штанов Кранца, но ухватила его за ухо. Так удобнее и привычнее.
— Я тебе покажу «сгорит»! Печка чуть не расплавилась! Новую где брать?! А ну, пошли, я тебе дома так ухи наверчу, будешь помнить до осени!..
— Пусти-и-и! Больно же!
— А для того и дерут, чтобы больно… — с удовольствием разъяснила тётка Ганна и за ухо поволокла Кранца к калитке. Второе ухо полоскало на ветру, как алый аварийный флаг.
Читать дальше