Владимир Плахотин: Браслет

Я молча пожал плечами, встал, снял куртку, повесил её на свободный крючок вешалки, сунул ноги в предложенные услужливой хозяйкой тапочки (обычного, кстати, покроя) и поплёлся за нею в комнату.

Признаюсь, за всё время нашего непродолжительного знакомства она навела такого туману, что я, естественно, ожидал увидеть в их жилище что-нибудь из ряда вон. Уж и сам не знаю, чего: ну, мебель там с какими-нибудь прибамбасами, часы от потолка до пола, камин с финтифлюшками, ну, на худой конец, - ходики с кукушкой.

Однако воображение меня подвело. Ничем таким их квартира не выделялась: стол, стулья, два кресла, телевизор, несколько потёртый диван, кое-где аккуратно заштопанный заботливой рукой. Единственное, что сразу бросалось в глаза, - это огромный, во всю стену, книжный шкаф, доверху забитый книгами самых разных размеров и толщины.

- Проходи, садись, - Настя, с лукавой улыбкой наблюдавшая за мной, указала на кресло. - А я сейчас, только деду помогу.

И выпорхнула из комнаты.

Я остался один. Самое время привести в порядок разбредающиеся, как коровы у неопытного пастуха, мысли.

Итак, мой друг, как же всё-таки могло такое получиться? Я, ещё сегодня утром, - да что "утром"! - ещё сегодня вечером и слыхом не слышавший ни о какой такой Насте, да и вообще не помышлявший о женщинах по причине своей ужасной закомплексованности, так вот, как могло получиться, что вот он я, сижу в чужой квартире, у совершенно незнакомых людей, а они ведут себя так, будто тыщу лет меня знают?! А чего стоят эти Настины фокусы с телепатией? Или взять, к примеру, её заверения, что именно этот вечер привнесёт в мою жизнь нечто такое, что в корне перевернёт весь её уклад? Собственно, это уже произошло, если иметь в виду её вторжение в мой собственный мир. Девушки у меня никогда не было - я был очень стеснителен. Так что в ближайшее время подобного рода событие даже и не планировалось.

Честно говоря, я не мог отделаться от ощущения, что всё происходящее - крупный розыгрыш. Но что-то, всё-таки, не позволяло мне так думать. А что, я и сам затруднился бы сказать. Бесхитростность взгляда Насти? Может, её детская наивность, позволяющая ей переступать через определённые условности, не замечая их? Или тут надо говорить только о моей наивности? Доверился, увлёкся, дал себя охмурить...

Не знаю. Ответы на все вопросы, конечно, даст дальнейший ход событий. Если только ещё больше не добавит загадок и недоговорённостей.

Взгляд мой, бесцельно блуждавший по комнате, задержался на одной из полок книжного небоскрёба, где уютно устроились в ряд с десяток особо толстых фолиантов, "обутых" в довольно потёртые и засаленные обложки.

Я подошёл к шкафу, силясь разобрать названия на их корешках. Но как я ни вертел головой, мне это никак не удавалось. Я протянул руку, чтобы поближе познакомиться с одним из них. Но, заставив меня вздрогнуть, за моей спиной раздался надтреснутый голос неслышно вошедшего деда.

- Если не возражаете, молодой человек, не будем с этим спешить, - с какой-то странной интонацией проговорил он.

Мягко взяв за руку, он усадил меня в кресло. Потом вскарабкался на диван, стоящий напротив, и ласково улыбнулся:

- Ну-с, так как же вас по батюшке звать-величать?

Он провёл сухонькой ладошкой по своей всклокоченной бороде и поболтал ножками. При этом тапочек с одной из них свалился и я едва сдержал улыбку: в дополнение ко всему ещё и носки у деда были цвета зебры!

"Натуральный гном!" - пронеслось у меня в голове, и я тут же спохватился: дед мог услышать и обидеться.

- Вообще-то... - Я всеми силами старался придать лицу подобающее случаю выражение, но давалось мне это с трудом. - Вообще-то, Павлович. Но зачем так официально? Можно просто "Володя".

Но он как будто и не услышал моего замечания.

- Выходит, отца вашего Павлом звали... - Он задумчиво скосил глаза в сторону кухни и кивнул: - Да-да... Всё сходится... Всё определённо сходится! - торжествующе заключил он и опять поболтал ножками. Второй тапочек последовал за своим собратом.

Я собрался уточнить, что именно сходится и при чём здесь мой давным-давно почивший отец? Но тут дверь, ведущая на кухню, распахнулась, и на пороге появилась улыбающаяся Настя. Она держала в руках поднос, на котором при каждом шаге позвякивала посуда.

Я оживился в предвкушении. Уж чего-чего, а чай-то я люблю! Этого не отнять. Если быть до конца откровенным, то в чае я прежде всего ценил его результат - это в смысле его тонизирующего действия. Запах его я считал делом вторым, скорее развлечением, но именно тот запах, что источали чашки на подносе молодой хозяйки, меня пленил. Ноздри мои затрепетали в сладостном предчувствии.