Владимир Плахотин - Браслет

- Нет-нет, почему же? - Я поспешил придать своему лицу выражение воодушевлённого внимания. - Излагаете вы довольно... гм!.. колоритно, я бы сказал. Но, позвольте заметить, ведь это всё... э-э... гипотезы?..

Боже! Лучше бы я этого не говорил!

- Гипотезы?! - вскричал дед и, подбежав ко мне, задрал левый рукав своей просторной рубахи: - А это вы видите?! - И он выжидательно уставился мне в лицо.

Его запястье охватывал скромный, ничем не примечательный, металлический с виду, браслет, тускло поблёскивавший недорогими, как мне показалось, украшениями.

Я в недоумении посмотрел сначала на браслет, потом на деда и тупо спросил:

- Ну и... что?

В дело вмешалась Настя:

- Дедуля, дедуля, успокойся! - Она взяла его за плечи и мягко, но настойчиво, усадила на диван. - Ты просто рассказывай всё по порядку. А ты, - сказала она мне, - наберись терпения и молча слушай. Постепенно всё поймёшь. Уверяю тебя - жалеть не будешь! - Она тоже мельком взглянула на часы.

Вмешательство внучки подействовало на деда умиротворяюще. Он поудобнее устроился на диване и продолжил свой рассказ, будто и не было этой внезапной вспышки, окончательно сбившей меня с панталыку.

- Не имею чести знать, молодой человек, известен ли вам такой факт из Евангелия, если вы вообще читали его, - усмехнулся он с плохо скрытым сарказмом, - что в последнюю ночь перед распятием у Иисуса наблюдался... как бы это поаккуратнее?.. Скажем так: приступ малодушия. Вы только вдумайтесь: у такого-то мощного духом богочеловека - и случился подобный казус! Как вам это нравится?

Мне это никак не нравилось. Я теперь боялся лишний раз рот открыть, чтобы не навлечь на себя малопонятный гнев деда.

- Этот самый "казус" проходит в Новом Завете как "Моление о Чаше". Мол, по предначертанию, пришёл час страданий и Иисус просит Бога-Отца отвести, если можно, от него чашу сию, изменить первоначальный план. Мол, страшно, не выдержу. В крайнем случае, если изменить ничего нельзя (это Всемогущему-то!), то поддержи, мол, в трудную минуту.

Но ведь я не зря обмолвился, что Иисус был вовсе не тем, за кого себя выдавал. И события на самом деле имели несколько иной характер.

Да, в тот роковой вечер Учитель, действительно, пришёл со своими учениками к Гефсиманскому саду, где они и раньше коротали время в душеспасительных беседах. Но в этот раз он всех, за исключением троих любимчиков, оставил у ворот сада. Взял с собою лишь Петра, Иакова да Иоанна, совсем ещё в то время милого юношу. Поручив им усердно молиться за него, он удалился, как сказано в Писании, на расстояние брошенного камня, дабы в уединении пообщаться с Богом-Отцом.

Иисус трижды потом возвращался и трижды находил их спящими. Это удивительно, не правда ли? Странный сон сморил всех троих, не помогали никакие усовещивания Иисуса. Все усыпали, как сурки, стоило Учителю на несколько шагов отойти от них.

Только ребята сами себя поставили в неловкое положение, обвинив Иисуса в малодушии. Ведь ход предыдущих событий доказал это с точностью до наоборот. Просто всё дело в том, что спектакль близился к своему завершению, и в Гефсиманском саду у него состоялась заранее условленная встреча, о которой знал лишь один-единственный человек. Это - тот самый тринадцатый апостол, Никодим, которому и была назначена встреча. Иисус встречался с Никодимом и раньше, они проводили многие часы в беседах. Бывало, даже спорили! Да... Но, безусловно, мощный интеллект Иисуса и сила убеждения неизменно одерживали верх, и шоры, одна за другой, спадали со вдумчивых глаз Никодима.

В этот раз Иисус назначил Никодиму встречу на горе Елеонской не для беседы. Это была их последняя встреча, так как времени уже не оставалось: вот-вот должен был появиться Иуда со стражниками, чтобы схватить Иисуса. Многочасовыми беседами Никодим уже был подготовлен и потому не особенно удивился, когда Учитель открыл ему всю правду об истинной причине своего пребывания на Земле. Он сообщил ему, что является посланником одной из древнейших могущественных цивилизаций, несущих по Вселенной миссию Добра и Справедливости - Учение о Всеобщей Любви...

Слушавший деда с вежливой рассеянностью, в этот момент я моментально навострил уши. И вопрос выскочил у меня совершенно неожиданно. Даже Настя надавила мне на ногу с опозданием: вопрос уже прозвучал.

- А откуда вы можете это знать? - На слове "вы" я сделал особый акцент. Спросил и испугался: вдруг деда опять кондрашка скрутит?

Но его реакция оказалась на удивление спокойной. Он со значением усмехнулся и медленно проговорил: