Павел Гашев - Планеты Магды

Возросшая до предела скорость вращения сделала куб невидимым. Времени в любом случае не хватало!

Пуля, раздвинув первую ненадежную преграду, прикоснулась к лобной кости и наметила в ней точку входа.

Человек проснулся и с силой махнул рукой по «комару», укусившему лоб, – пуля вдавила в кость свой острый мыс.

Человеческая рука схватилась за металлический конус, предназначенный для убийства, и попыталась его сдвинуть в сторону, но легче, наверное, было бы сдвинуть поезд. Так же металлическая скоба намертво застревает в дубе.

Куб исчерпал свои возможности - он передал охраняемого в последнюю инстанцию…

Раздался хруст лобной кости - человек вскрикнул от боли.

И вдруг… замерли Галактики, прекратилось общее согласованное вращение. Время исчезло. Остановилось совсем.

В этот краткий, почти не существующий миг тот, КТО не имел ИМЕНИ, увидел собственные чаши весов.

Именно этого и добивался его ВРАГ.

На одной из чаш покоилась жизнь человека, выдержавшего все испытания и обретшего смысл существования, а на другой - жизнь мироздания – его собственная жизнь. Предлагался выбор…

Тот, КТО не имел ИМЕНИ, не имел и времени на размышления – он рискнул подвесить Вселенную на краткий миг неизвестности. Стронется ли потом все с мёртвой точки или рухнет в бездну хаоса?

ОН поставил на карту всё, что имел… Нарушил все свои возможные законы: ОН был живым… и боялся потерять единственного своего собеседника, благодаря которому ОН и сам обрел смысл и веру…

Получивший кратковременную фору куб снова принял полномочия и выдал максимум того, что в него было заложено Мирозданием.

Биологический возраст защищаемого человека бешено рванул вспять – единственный путь спасения – уменьшение размеров головы спасаемого.

Вздрогнув, закрутились галактики – время встало на привычные рельсы – пуля, не изменив траектории, пробила подушку и ушла в пол…

Четырехлетний Никита мчался по васильковому полю к своему отцу. А тот, раскрыв объятия, ждал, когда сын протопает своими маленькими ножками разделяющие их десять метров. Этот сон Никита видел много раз. И в нем он никогда не добегал до отца. А так хотелось.

Сон закончился.

Человек с пистолетом в руке откинул простреленную подушку в сторону и чертыхнулся.

- Где твой мужик? Блин… дожил. Подушку в темноте за голову принял!

С лестничной площадки в прихожую втолкнули бледную, как смерть, девушку. Она судорожно хватала воздух ртом и шла на подгибающихся ногах.

В зале щелкнули выключателем – зажглась люстра.

- Где твой мужик? – повторил человек в маске.

Он откинул одеяло и увидел посреди двуспальной кровати спящего четырехлетнего малыша.

- Ты, на кой черт, здесь своего ребенка оставила? Идиотка, мля!

Девушка подскочила к кровати и схватила малыша на руки. Рядом с ним, у маленькой ножки, из складок одеяла выглядывал посеревший кубик. Девушка заревела и вместе с живой драгоценной ношей хлопнулась на колени. На ее правой руке, на том самом пальце, вдруг появилось золотое кольцо…

Мужчина в маске, проходя мимо бестолковой матери, еще раз чертыхнулся и подал знак напарнику, чтобы тот вышел из квартиры.

Пока они спускались вниз, из-за двери, где должна была находиться заказанная цель, неслись гулкие рыдания.

Девушка то расцеловывала ребенка, то давилась слезами, то молила прощения у небес.

Первый муж её бросил, потому что она не могла забеременеть. И с тех пор желание родить ребёнка стало единственным смыслом ее жизни…

Она уже знала, что сына назовет Никитой.

И это единственное и последнее, что смог сделать для своего упрямого СОБЕСЕДНИКА тот, КТО не имел ИМЕНИ.

Когда сыну исполнилось пять лет, Алена вышла замуж.

«Веселым» теткам из службы бракосочетания пришлось смириться с тем, что у невесты на пальце уже поблескивало золотое обручальное кольцо. Оно ни в какую не снималось и иногда било током особо настырных помощников. Но ничем другим вроде бы не досаждало своей хозяйке.

А Никита рос подвижным, озорным и непослушным. В общем, таким же, как все мальчишки, сорванцом. С улицы он частенько возвращался с разбитым носом, изредка плакал из-за этого, но чаще смеялся, рассказывая о своих удалых дворовых подвигах.

Ничем особенным среди сверстников Никита не выделялся. Если только упрямством…

К тому времени, когда Никите исполнилось десять лет, Алена и думать забыла о том, что сын с ней не одной крови. Она души не чаяла в своем сорванце.