Павел Гашев - Планеты Магды

Шесть часов утра. От зевоты разрывало рот.

Кот достал из сумки остатки копченой колбасы и потекший от жары сникерс. Громко рыгнув, запил все это непотребство минеральной водой.

Пришло беспощадное осознание того, что на обед придется идти попрошайничать к местным барыгам. Деньги за продукты, по словам соседки Алины, здесь все-таки принимали. До обеда времени еще предостаточно.

Никита зевнул и достал из сумки пачки с письмами. Одна из них оказалась дневником мужчины по имени Фома. Именно эта толстенная тетрадь легла в сторону до лучших времен.

Заинтересовали письма, в первом из которых речь шла как раз о мельнике.

Читал Никита в том порядке, в котором их сложил незнакомец, спрятавший на мельнице таинственную переписку. Как оказалось, лет сто назад бумаге вверяли свои мысли две молодые девушки - сестры (Ольга и Маланья), проживавшие в разных деревнях. Но первое письмо написал муж Ольги - Григорий, когда по делам он надолго уехал в город.

С них и начинался абсолютно неправдоподобный мистический деревенский роман.

«Ольга, я не нашел той материи, о которой ты меня спрашивала. Придется задержаться в городе еще на неделю, потому что покупатель заартачился и пытается сбить цену. Прошу тебя, не ходи сама на мельницу. Пусть хозяйские дела решает Данила.

Фома-мельник мне давно не нравится. Я о многом тебе не рассказывал. А теперь пришло время. Смотрит он на тебя, будто съесть хочет.

В ту злополучную субботу, вечером, я поскакал к нему за деньгами для поездки. В окошке мельницы горела свеча. Черт меня дернул, и подошел я заглянуть в окно. За стеклом увидел Степаниду, нашу соседку. Она лежала в чем мать родила. Вначале подумалось, что мне мерещится. Ты же знаешь, как она кичилась своим праведным поведением.

Вскоре Фома пришел из соседней комнаты и стал ласкать ее. Она же только что не урчала под его ручищами. Вся извивалась от поглаживаний, как змеюка подколодная!

Не приведи, Господь наш Вседержитель, увидеть это еще раз! Ты же знаешь, что я верю в Бога, но, увидев такое, можно поверить и в дьявола. Не знаю, что он с ней сотворил, во что такое превратил! Христа ради, прошу, не общайся с Фомой без свидетелей!

Твой Григорий».

Следующее письмо было начертано рукой Маланьи – сестры той самой Ольги.

«Ольга, шлю тебе письмо с поклоном от меня и мужа моего. На твой вопрос о возрасте мельника ответить не могу. Отец говорит, что он приезжий. Появился лет пятьдесят назад в наших краях и поселился в лесу, на отшибе от всех. Пропадал года два, а потом приехал на ярмарку с мукой и объявил, что своими руками изготовил мельницу.

Он предложил всему окрестному люду ездить к нему и цены назначил божеские.

Ольга, лучше ответь, зачем интересуешься им. О мельнике ходят нехорошие слухи! Старожилы говорят, что он не состарился совсем за пятьдесят-то последних лет. И еще поговаривают, что не приведи Господь, с ним ночью женщине встретиться! Сама за ним пойдет, куда он только захочет!

Бабы, с которыми такое было, об этом не треплются, но Марфа из Железницы проговорилась мне как-то после застолья об том, что с ней однажды приключилось.

Ты же помнишь, как в молодости за ней ухажеры из всех деревень бегали? Ладно, больше писать не буду. А как только выздоровеешь, приезжай к нам в гости, поговорим обо всем подробно!

За сим заканчиваю, любящая тебя сестра твоя Маланья».

«Прошу вас, Григорий Захарович, выслушать меня, рабу грешную. Пишу письмо вам от моей сестры Маланьи. За приют ей очень благодарна. Знаю, что заслуживаю кары любой, какую бы вы ни придумали. Но объяснить произошедшее не могу. Бес вселился в меня, и что творила, не ведала. Не помню даже, как оказалась на мельнице.

Слезы текут, не переставая, уже неделю, как вспомню вас и нашу общую жизнь. Вы мне не поверите, но знаю, что Фомич - черт в человечьем обличье. Ему дана от дьявола сила повелевать нами, женщинами слабыми. Он в состоянии разрушить все, к чему прикасается. Но есть у него один явный порок: день ото дня он все некрасивее делается и покрывается животным волосом.

Если бы вы дали мне возможность просить прощения у ваших ног, я бы молила день и ночь за тот грех, что совершила. Жизнь мне стала не мила! Прошу вас, ответьте мне письмом, пусть даже ругательным, но не бросайте в безызвестности. Жена ваша, Ольга».

«Ольга, я очень удивлен тому, что обращаешься ты ко мне на «вы», хотя прожила со мною целых десять лет.

О чем ты думала, когда бросила всю семью на такой позор? Скажи мне, зачем было уходить от меня, чтобы, прожив два дня с этим медведем, податься к сестре своей. Ну, да бог тебе судья!