Журнал «Если» - «Если», 2012 № 09

— Моя дорогая мисс Элизабет…

Голос был вкрадчивым, воплощением мужественности, и прозвучал так близко, что Ленор шеей ощутила шорох дыханья. За долю секунды, потребовавшуюся, чтобы повернуться лицом к незнакомцу, она успела оправиться от удивления.

Он был невысок, всего на пядь выше нее. Но его осанка и манера держать себя (а лунно-белый бархат подчеркивал его плечи и узкую талию) прибавляли ему несколько дюймов. Волосы он носил чуть длиннее, чем требовала мода, и от высокого с небольшой залысиной лба они ниспадали черным потоком. Но самое главное — глаза, такие темные, что казались сплошным зрачком.

Во рту у нее пересохло. Он был слишком красив, слишком бледен и опасен, чтобы оказаться простым смертным. Она не решалась дышать из страха, а вдруг вдохнет запах могилы.

Пока ей ничего не угрожает, ведь он не посмеет открыто напасть на нее, когда вокруг столько людей.

— Прошу прощения! — воскликнул он. — Вы, верно, сочли меня до крайности дерзким, ведь мы не были по всем правилам представлены. Я принял вас за другую.

Ленор подбирала слова, как фехтовальщик выхватывает шпагу. «На позиции»:

— Возможно, вы знакомы с моей сестрой.

«С моей сестрой, которая так больна, что едва узнала меня сегодня утром».

— Вы на удивление похожи: та же нежность в облике.

«Обманный маневр»:

— У вас передо мной преимущество, сэр.

— Анри д'Омбросса, comte, к вашим услугам.

В его поклоне немало насмешки? Он явно уже наметил ее следующей жертвой.

И отозвалась с отмеренной любезностью:

— Так вы француз? Вы говорите почти без акцента.

«Укол». Мерцание света (возможно, случайное отражение свечи) колыхнуло темноту глаз.

— Имя, но не я. Моя семья старая, и я далеко от родных краев. «Вызов»:

— Далеко от дома? Выходит, Англию вы находите холодной? Улыбка подчеркнула красоту бледных черт.

— Вы так добры… Но нет, мне никогда не холодно.

«И не мудрено». Его тон подразумевал, что такое неудобство бледнеет до пустяка в присутствии леди, подобной ей. Ленор хотелось закатить ему пощечину. Вместо этого она раскрыла веер, будто тоже находила комнату неприятно теплой.

«Удвоить натиск»:

— Это воистину счастливое обстоятельство, поскольку наша страна изобилует просторными и полными сквозняков домами. Можно смело сказать, что любое поместье, имеющее право называться таковым, подвержено подобному недугу.

— Если в ответе на это замечание дама надеялась услышать, поселился ли я по соседству, — сухо ответил он, — и на каких условиях, то с прискорбием должен сказать, что ее любопытство не будет удовлетворено. — Он предложил ей руку. — До меня донеслись первые такты «Каприза милорда Байрона». Могу я иметь честь?

Она позволила увести себя в центр зала. Теперь заманить его чуточкой флирта, возможно прогулкой по террасе вдвоем, в уединенном уголке…

Группка матрон, окруживших чашу для пунша, сгорала от любопытства, изумляясь выбору графа. Ленор прекрасно знала, что они говорят о ней. Углом глаза она поймала заговорщическое подмигивание д'Омброссы.

Ленор не часто теряла самообладание, но дерзость этого жеста на мгновение выбила ее из колеи. В результате она сбилась с шага в первой же фигуре, которую знала наизусть.

— Что-то не так? — осведомился ее партнер. — Я ошибся не только в вашем имени, но и в том, что вы желали танцевать?

«Разойтись».

Фигуры танца развели их в разные стороны, временно прервав дальнейшую беседу, а когда они сошлись снова, уже не было смысла отвечать.

Последние такты танца, вместе с требуемыми поклонами, дали ей возможность овладеть собой. Д'Омбросса прогуливался с нею — истинный кавалер. Его пальцы обвили ее ладонь: кожа у него была холодна, как шелк. Позволив себе полуулыбку, она пробормотала что-то о жаре в зале и собственной усталости, что возымело желаемый эффект: заботливо был предложен пунш. Она позволила отвести себя к дивану в самом тихом уголке салона. В его отсутствие она достала пузырек со святой водой и до половины вынула пробку, а после расположила складки платья так, чтобы его прикрыть. Руки у нее дрожали.

Возможно, он не человек (теперь она была почти уверена, что ее первоначальные подозрения верны), но он мужчина, а она не без опыта. Она находила его привлекательным, но давно уже перестала поддаваться пустым влечениям. Элизабет сочла бы его неотразимым.

Вернулся он в приятно короткое время с бокалом пунша и тарелкой ореховых пирожных.

Ленор поставила бокал, едва пригубив напиток. Ее пальцы сжались на пузырьке. Стеклянные стенки казались теплыми.