Гарри Веда - После Исхода

Терон перевел на Кардинала медленный взгляд. Иногда правдивость темных нод проверяется сама собой. Кардинал неторопливо кивнул в ответ.

— «Око», оставайтесь на позиции. Продолжайте телеметрику пространства. До События пять минут. Повторяю. Предпринять все необходимые меры для непрерывной телеметрической записи всех бортовых систем. Конфедераты нам мешать не будут.

— О Боже!!! — Возглас оператора заставил вздрогнуть академика. — Невероятно! Вы только взгляните…

Экран в Центральной Обсерватории Ватикана в мельчайших деталях передал завораживающий космический пейзаж. Зеленоватая звезда Корун мило улыбалась безграничной пустоши, раскинувшейся вокруг хрусталиками мигающих звезд. Четвертая планета, голубая до невозможности в изумрудных лучах занимала пятую по размерам и первую, по красоте, позицию на картине.

И резкий клубок искр, несущийся по параболической траектории, огибавшей планету. Столь рукотворный и негармоничный, что Вселенная обомлела от удивления и никак не отреагировала.

— Первый, наблюдаю огневой бой экспедиционного фрегата против штурмового крейсера класса «Блейд»… Ставлю сто юникредов на конфедератов…

Терон пропустил нахала мимо ушей.

— «Око», внимание… минута до События… Начинаю обратный отсчет… Пятьдесят девять, пятьдесят восемь…

Центральный экран окрасился зелеными подтверждениями об успешном тестировании всех бортовых систем станции «Око», производившей запись первого в истории человечества темпорального прыжка.

Кардинал размашисто перекрестился. Прости нас, Господи, мы лишь пыль в руках твоих… даже меньше…

Владелец антикварной лавки подскочил со стула, как ужаленный:

— Проходите, месье Войнич! Проходите! Как я рад вашему посещению…

Его кругломордое личико в пенсне выражало максимальновозможную степень расположения и подобострастия. Еще бы — лучший покупатель…

— Проходи, Этель… — мистер Войнич пропустил жену и прошел за ней, сняв шляпу.

— Мадам, рад приветствовать вас снова в моем скромном магазинчике… Я ваш большой поклонник. Ваша книга — это шедевр! Я купил десять экземпляров… Сам прочел и роздал всем родственникам! — Продолжал барыга свой танец.

— Мне очень приятно, пан Кацман… — Изящная бледная женщина улыбнулась и грациозно опустилась на предложенный стул.

— Я так горд иметь вас среди своих клиентов! — Моим Кацман умел радоваться абсолютно искренне. — Месье Войнич, а у меня для вас есть сюрприз! Особая, особая книга… Как раз из тех, что вы любите!

Господин в дорогом костюме, с тростью, которая сама по себе стоила с пол-лавки, улыбнулся. Забавный человечек… Но книги у него — блеск. Не чета остальной рухляди.

— Вот, полюбопытствуйте… — Перед паном Войничем возник на столе увесистый манускрипт в старой-старой коричневой обложке. — Эту тетрадь я приобрел в Ватикане…

Коллекционер старинных книг листал плотные пергаментные листы. Книга древняя. Испещренная убористым текстом и множеством непонятных картинок. Растения какие-то… Бассейны с купающимися девушками… Астрономические диаграммы…

— И на каком языке написан сей шедевр? — Войнич убрал монокль и посмотрел на продавца. Тот с удовлетворением отметил интерес, с которым покупатель изучал манускрипт.

— Никто не знает… — Кацман сделал таинственное лицо. — Эта рукопись хранилась у известного францисканца Роджера Бэкона. Поговаривают, что он сам изобрел язык и алфавит, которым и написан этот труд. Якобы, здесь он зашифровал свои многочисленные алхимические знания. Не пристало, ведь, монаху-иезуиту алхимией заниматься… Хотя есть и другая версия…

Моим подошел к витрине, заставленной африканскими масками, индейскими тотемными столбами и китайскими фарфоровыми вазами. Выдержал многозначительную паузу и продолжил:

— Сам Бэкон писал в записках, что впервые увидел манускрипт в 1465 году. Он попал к нему из женского монастыря Сен-Прельен, расположенного в предместье Парижа. Однажды ночью, был страшный ливень, в ворота монастыря постучала молодая женщина. Она не понимала ни слова, на каком бы языке к ней не обращались. Куталась в лохмотья и крепко прижимала к груди сверток с этим самым пергаментом.

Кацман резко повернулся к зрителям:

— Россказни, наверное… Сам я не очень верю в такую теорию происхождения. Однако, существует важный момент, прямо-таки мистический. Ни один криптограф до сих пор не смог расшифровать написанное. Ни в Ватикане… Ни в любом другом месте… Так что… Уж и не знаю, во что верить… А над разгадкой шифра или языка, если быть более точным, бились лучшие умы, начиная с самого Роджера Бэкона…