Рэй Олдридж - Император всего

- Идем, - сказал он резко и повел их перед собой к выходу.

ЭПИЛОГ

Только когда они оказались на море и пики небоскребов Моревейника стали пропадать за горизонтом, Руиз начал верить, что они избежали страшной участи, и их побег, может быть, удался. Движение старой баржи было не таким уж неуверенным. Бриз шел с суши, и они пока что плыли в относительно спокойных водах. Вне всякого сомнения, потом станет хуже.

Публий лежал в импровизированной кровати, то бредя, то впадая в ступор. Остальные уже заболели морской болезнью и проводили большую часть времени у поручней, пытаясь опустошить свои и без того уже пустые желудки. Их жизнь и воспитание в мире, где большую часть места занимала пустыня, не подготовили их к тому, что им придется переносить в океанском путешествии. Запертый между запахом рвоты и страшной вонью от воспалившихся ран Публия, Руиз и сам начинал чувствовать, что его мутит.

Большая часть Жертвенников была в лучшей форме, и Руизу слышно было, как матросы баржи каждый раз покрикивали на них, когда их слишком много скапливалось возле одного из бортов, что грозило барже опрокидыванием, поскольку она и так была перегружена. Поверх выкриков и звуков рвоты раздавались жужжащие щелчки нейронных кнутов, которыми матросы прогоняли больных морской болезнью паломников обратно на твиндек.

Белые одеяния Жертвенников больше не сияли такой уж чистотой, но их фанатизм не уменьшился. Те, что поздоровее, пели гимны, в которых воспевалось величие и благородство самоубийства, или расхаживали по палубам, читая вслух из своих священных книг. Хотя Руиз как мог отмахивался от их постоянных усилий привлечь его к их религиозной лихорадке, они все-таки не отставали.

Руизу пришло в голову, что неудобство и муки плавания наверняка были одной из причин, по которым Жертвенники искали избавления в мясницких залах Лезвий.

Он еще не успел объяснить фараонцам событий в Моревейнике, и Низа все еще относилась к нему с жесткой формальностью. Усталость и истощение заставляли его чувствовать себя неуклюжим, и он боялся случайно сделать или сказать не то, что надо. Еще он боялся, что она не поймет его, независимо от того, что он ей скажет. Поэтому он все откладывал и откладывал объяснение, и никто с него этих объяснений не требовал, даже Дольмаэро.

Публий проснулся и стал размахивать руками.

- Император всего! - завопил он. - Всего!

Он судорожно вздохнул.

- Руиз? - его голос вдруг стал удивительно и внезапно разумным. Руиз? Я знаю кое-что, чего ты не знаешь. Хочешь, скажу?

- Почему бы и нет? - сказал Руиз.

Он надеялся, что Публий не начнет вопить. Это бы разоблачило их роль скромных Жертвенников, которые направляются к священным полям самоубийства. Публий, если уж вопил, делал это весьма величественно и вовсе не скромно и униженно.

- Ха! Ты ведь даже не спрашивал меня про мою тайну... а придет время, когда ты пожалеешь, что не спросил, все об этом пожалеют. Но я тебе не скажу мою Великую тайну. Ты и сам скоро все про нее узнаешь и остальные узнают тоже. - Публий улыбнулся с таким же мощным злорадством, как и всегда. - Я могу сказать тебе маленькую тайну, а ты взамен будешь хорошим мальчиком и принесешь мне медицинскую прилипалу или, по крайней мере, попить.

- Нет, - сказал Руиз.

- Ладно, - сказал в ответ Публий. - Я тебе все равно скажу. Почему бы и нет? Мой Юбере, прежде чем ты его убил... он мне как раз говорил, что один из твоих рабов побывал у генчей.

Руиза внезапно затошнило. Он затрепетал, но сказал совершенно безразличным голосом.

- Естественно, император Публий. Который из них?

Публий растянул губы в страшной пародии на улыбку.

- Вот в этом-то самое смешное, Руиз. Ты его убил прежде, чем я мог узнать, который! Ха-ха-ха-ха-ха!

Тут он снова потерял сознание.

Нет, подумал Руиз. Наверняка это было неправдой. Просто хитрая ложь Публия, рассчитанная на то, чтобы отомстить Руизу, поскольку это был единственный оставшийся ему способ. Вполне возможно, что фальшивый Юбере мог получить такие сведения от своих людей, между тем временем, когда Руиз условленным паролем снова вернул ему волю и их прибытием в крепость... Только зачем ему было сообщать об этом Публию?

Нет, это почти наверняка была ложь.

Наутро третьего дня Публий умер. Руиз почувствовал укол раздражения, поскольку он надеялся использовать влияние Публия среди Лезвий Нампа для того, чтобы сделать их побег гладким и без приключений, спокойно покинув Суук.