Андрей Салов - Семь смертей Лешего

Коренной обитатель пер напролом, в большинстве случаев заставляя ретироваться оппонента, не прибегая ко второй стадии убеждения. Но нередки были случаи, когда пришлый собиратель проявлял твердолобое непонимание, начинал кричать, кривляться, и играть на публику. Это было роковой ошибкой. Наблюдающая за стычкой публика просто будет с интересом наблюдать за тем, как два опустившихся маргинала начнут выяснять отношения. Своим непониманием, пришелец рисковал всерьез разозлить человека, на чьей территории решил промышлять. Но отступать поздно, взаимные претензии, озвученные современным матерным языком, очень скоро перерастали в рукоприкладство. В итоге обнаглевший чужак обращался в бегство, оставляя на месте схватки баул с бутылками, в качестве компенсации победителю за причиненный моральный ущерб.

Но случалось, что пришелец оказывался не только наглее, но и сильнее аборигена, обращая в бегство бомжа, предъявившего хозяйские права на территорию. Прогнав «хозяина», чужак с видом победителя застывал возле ларьков, отслеживая каждую опущенную на землю бутылку. На морде пришельца расплывалась довольная ухмылка, красноречивее всяких слов говорящая о том, кто здесь хозяин.

Но долго чувствовать себя хозяином ему не приходилось. Изгнанный бомж и не думал отсиживаться где-нибудь в кустах, почесывая отбитые в драке бока, ожидая, когда соперник, затарится под завязку и уберется прочь. К тому времени, когда празднующий победу чужак начинал наполнять вторую сумку стеклянной валютой, изгнанный бомж, спешил обратно. И не один. На разборку с наглецом спешили его приятели, с которыми за выпивкой и бесконечными разговорами, он проводил хмельные вечера, прежде чем удалиться в свое логово спать.

Таков закон. Охранять общую территорию от чужаков. Если хозяин территории подвергшейся вторжению не мог в одиночку справиться с проблемой, на помощь ему обязательно приходили остальные, бросив все свои дела. Если, заслышав зов собрата, кто-нибудь игнорировал его, то такой человек исключался из членов стаи, и изгонялся. Становиться изгоем никому не хотелось, ведь они относились к привилегированной части маргинальского племени. Им жилось гораздо лучше, чем коллегам, обитающим в шумном и суетливом муравейнике высотных домов, где гораздо труднее добывать средства к существованию.

Время от времени, самые настойчивые предпринимали попытки перебраться поближе к заводским проходным, с ларьками и множеством рабочего люда, круглый год поглощающим пиво в огромных количествах. В подавляющем большинстве случаев, попытки влиться в компанию тамошних бомжей, были безрезультатны. В лучшем случае они изгонялись с чужой территории, в худшем, рисковали быть не только изгнанными, но и жестоко избитыми. Лишь в исключительном случае, когда участок одного из бомжей освобождался, в связи со смертью владельца, чужак, при определенном везении, мог рассчитывать занять вакантное место. Но подобное случалось крайне редко, раз в несколько лет, и нужно быть невероятно удачливым, чтобы использовать такой шанс. Оказаться там, в нужное время, приглянуться братству маргиналов, которое на сходке решало, брать, или не брать новичка в стаю.

Невероятная удача выпала на долю Лешего, когда он оказался, отлучен от дома и семьи, изгнан без права возвращения обратно. Помыкавшись, некоторое время по приятелям, таким же, спившимся типам, он понял, что никому не нужен. Он был нужен компании, когда имел доступ домой, тащил оттуда деньги, вещи и продукты, что пропивались в шумной компании. Но, бесконечно так продолжаться не могло, и после нескольких шумных домашних скандалов, с криками, битьем посуды, рукоприкладством, он был выдворен из дома, и лишен ключей. Детям было запрещено общаться с папашей, тем более открывать дверь, как бы слезно тот не просил его впустить. А чтобы не было повода для возвращения, вместе с ним из квартиры выдворялись его вещи, которых по причине многомесячного запоя осталось столько, что они легко уместились в пакете. После этого дверь захлопнулась, навсегда закрыв дорогу в привычный мир.

И вышел он в новый мир с пакетом барахла, которого едва хватило, чтобы выменять у старухи-старьевщицы, по совместительству подпольному производителю горячительного зелья, порцию самогона. А затем, в компании друзей-собутыльников, приняв на грудь, он хаял и материл семейку, посмевшую изгнать его из дома, обещая вернуться и навести порядок, показать этим сволочам, кто в доме хозяин.