Журнал «Если» - «Если», 2012 № 12

Только он вышел из двери и оказался в вестибюле, как почувствовал прикосновение к плечу и услышал густой и теплый женский голос, произнесший очень тихо на немецком:

— Да, вы должны решить, Мо, — могу я называть вас Мо? — и поскорее. Столь многое висит на волоске, да?

Он обернулся и посмотрел на нее. Она оказалась почти с него ростом и вблизи еще более притягательной. Быть может, лет тридцати пяти, с черными волосами и без излишеств в косметике. Настоящая сила характера ощущалась в ее ответном прямом взгляде, оценивавшем его, как и он оценивал ее.

Он вытащил ее из толпы в боковой коридор. Притворяться бессмысленно:

— Я видел вас в Чикаго. А потом в Лондоне, Париже, Риме. А теперь вот здесь. Что происходит?

Она улыбнулась.

— Мне лучше ответить, иначе вы используете против меня ту «беретту», да?

Она знает о «беретте»? Что за черт?

Они вернулись в вестибюль и затем молча со всеми остальными вышли из здания на Цвейллерштрассе. Она отпустила пару слов о погоде: холоднее, чем в прошлом году, да?

Берг мог быть терпеливым. Ей известно слишком многое, но и для него вот-вот кое-что прояснится…

Наконец на другом конце Хоттингенского моста возле темного парка они отделились от толпы и в одиночестве остановились, облокотившись на перила и уставившись на холодные воды внизу. На скалах, что поднимались над потоком, только начал нарастать лед.

— Я должна кое-что сказать вам, Мо, — произнесла она. — Это очень важно.

— Конечно, важно, — отозвался он. Однако оба они понимали, что он не поверит ни единому ее слову, пока не выяснит, кто она такая и на кого работает.

— Я работаю на фирму, о которой вы пока еще ничего не знаете, Мо, — сказала она, словно читая его мысли. — Позже я расскажу вам о ней. Вы мне, естественно, не поверите. Но я докажу вам, что Вернер Гейзенберг должен умереть. Сегодня, после вечеринки у Шеррера. Вы должны пойти с Гейзенбергом через парк, разговаривая о S-матрице, ну и, быть может, о погоде. Никаких упоминаний о войне или сверхбомбе. Там, в парке, на месте, куда я приведу вас через несколько минут, вы должны застрелить Гейзенберга из своей «беретты». Чтобы смерть его не вызывала сомнений, необходимо сделать три выстрела. Первый — над левым ухом. Второй, когда он начнет падать, — в затылок. И третий, когда он уже будет лежать лицом вверх, — в лоб. Из-за холода вы наденете перчатки, поэтому протирать оружие не придется. Просто бросите его в ближайшие кусты и уйдете.

Несколько мгновений Берг безмолвно взирал на нее.

— Вам многое известно. Черт, слишком многое.

— Я действительно знаю многое, Мо. По правде говоря, в данной линии я знаю все, начиная с этого самого момента. Вы, я, Гейзенберг, бомба, спасенные и потерянные жизни. Все это прямо передо мной, я словно читаю это в газете, пока вы тут стоите. Вы ведь любите читать газеты, не так ли, Мо?

Он действительно любил читать газеты, ежедневно покупал две-три и медленно изучал их за утренним кофе, смакуя незатейливое удовольствие от чтения страниц, где все было строго черным по белому, убедительным, четким и ясным. Совершенно ясным.

Она вперила в него взгляд, предельно серьезная.

— Проблема в том, Мо, что в этих газетах много страниц, и на разных происходят разнообразные события. Все в один и тот же день, и все это новости, достойные печати, понимаете? Вот только определенные вещи должны происходить в определенном порядке, Мо, или я не смогу помочь.

Он бросился на нее всем телом, прижав правой рукой ее левую на перилах. В миг у него поплыло перед глазами, и он уже было подумал, что сейчас упадет на колени, но все прошло. Потом он подумал, что сможет убить ее прямо сейчас, если придется. Ударить ее спиной о перила и сбросить в воду. Достать «беретту», спуститься вниз, выстрелить раз-другой и уйти.

Она улыбнулась, прижалась к нему бедрами и взглянула в упор.

— Посмотри наверх, Мо, на юг, за мост.

Он продолжал смотреть на нее.

— Да ладно тебе, Мо. Ты ведь парень с пушкой. А я… Я всего лишь девушка. Давай же, посмотри.

Он так и поступил и увидел в ночном небе около пяти однотипных самолетов, почти беззвучных, стремительно мчавшихся над Цюрихом.

— Что это?

— Немецкие истребители, Мо. Реактивные истребители, совершенно новый тип самолетов.

— И что же?

— Ты знаешь, Мо. Эти истребители превосходят все, что есть у союзников. И прямо сейчас проходят испытания реактивного бомбардировщика. Через месяц, или даже меньше, он будет запущен в производство. Дальность действия — почти десять тысяч километров. Ты знаешь, что это означает.