Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина

– Тихо как, – сказал я. – Наконец–то тихо.

– Нечему шуметь, командир, хлоп твою железку. Ты все сломал.

Словно для контраста, в небе раздался могучий рев. Над полем пронесся синий «Корвет». Нарисовал перед нами мертвую петлю и прямо на выходе из нее – встал. Как влитой. Чпок! И на шасси.

Правда, через секунду он осел на бок, потому что вырыл под собой реверсом неслабый котлованчик.

– Отнять права, – оценил Билли. – И дать ремня.

– Попробуй, – предложил лейтенант.

Как он подкрался, я и не заметил. Мои способности отказывались работать. Мне нужна была неделя отдыха, и прямо сейчас – крепкий продолжительный сон.

– Чего–то мы совсем плохие, хлоп твою железку, – сказал Билли. – Это не Грег.

Из «Корвета» выбрался старый Вейланд.

– Куда вы дели мою собственность, охламоны?! – крикнул он.

Час от часу не легче. Я на всякий случай уселся обратно в кресло. А то вдруг снова упаду, может получиться некрасиво. Непочтительно к миллиардеру, у которого мы что–то мимоходом сперли.

– Со всем уважением, мистер Вейланд, сэр… – начал лейтенант.

– Расслабьтесь, Гибсон, – Вейланд поднялся на крыльцо. – И переоденьте штаны. Привет, ребята. Я все видел. Ну, вы герои, черт вас побери. Сара, значит, улетела… А где миссис Сэйер?

Билли ткнул пальцем через плечо. Вейланд деликатно постучал по дверному косяку и скрылся в доме.

– Еще, – сказал лейтенант, глядя из–под руки вдаль. Фуражку он, видимо, потерял. И насчет штанов Вейланд точно подметил.

На этот раз над головой не ревело и не хрипело. С глухим мощным гулом перед домом опустился перламутровый «Двойной Грифон». Открылась дверь, и на грешную землю ступил царственной ногой человек в раззолоченной тоге. Острые синие глаза, седая вьющаяся грива и роскошная ассирийская борода. Красавец мужчина.

Следом выкатился, как шарик, некто толстенький и кругленький.

– Есть проблемы, офицер? – спросил он, подозрительно оглядывая лейтенанта с ног до головы.

– Никаких проблем, – сказал лейтенант.

Подошла Кларисса и как бы случайно уткнулась в толстенького стволом пулемета.

– Шеф, правонарушений на территории нет, – сообщила она лейтенанту.

Толстенький деликатно одним пальцем отодвинул ствол.

Раззолоченный мужчина лениво посмотрел на лейтенанта, заинтересованно – на Клариссу и снова перевел глаза на нас с Билли.

– Ага! – сказал Вейланд, появляясь на крыльце. – Ну, добро пожаловать, добро пожаловать… Весьма рад очной встрече.

– Джонсон Бар–Маттай, – представился раззолоченный, протягивая руку, густо унизанную перстнями и кольцами. – Просто Джонсон, а то язык сломаете. Мое почтение, мистер Вейланд. И позвольте вам представить Либермана.

– Ах, тот самый Либерман?

– Тот самый, прошу любить и жаловать…

Меня едва не затошнило вновь от этого обмена любезностями. К счастью, Вейланд, верный себе, мигом перевел разговор в деловое русло.

– Давайте начистоту, полковник, – сказал Вейланд. – То, что учудили ваши подчиненные, не лезет ни в какие ворота. Городу нанесен материальный и моральный ущерб, жизнь сотен людей была под угрозой. Посмотрите хотя бы на лейтенанта, в каком он виде – не стыдно вам? Но я, как глава попечительского совета, готов закрыть глаза на устроенный тут бардак. Другой разговор – моя личная собственность. Я убедительно прошу ОВС прекратить всякие посягательства на мое имущество.

Джонсон выразительно глянул на меня через плечо Вейланда. Я в ответ показал средний палец. Вейланд, обернувшись, заметил мой жест и довольно хмыкнул.

– Как раз к этим двоим, полковник, нет претензий. Напротив, Айвена и Вильяма стоило бы поощрить… Так как насчет моего барахла? Оставьте его в покое, по–хорошему.

– А с каких пор оно ваше?

– С тех пор, как найдено на моей земле.

Джонсон посмотрел на Либермана. Тот сделал большие глаза.

– Год назад я откупил у города это болото, – сообщил Вейланд. Не удержался и добавил: – Мокрое и вонючее. Оно все равно никому не было нужно. А для меня это память о любимом дедушке.

Не знаю, сочинил ли он про деда, но за то, что Вейланд купил болото сутки назад, если не пару часов, я готов был побиться об заклад на «тэшку».

– Дедушка полжизни гнил на торфоразработках. Старенький, немощный, изъеденный язвами, он нянчил меня и рассказывал о нелегкой доле пролетария, – издевался Вейланд. – Эти вечерние беседы под прохудившейся крышей нашего бедного дома, при тусклом свете керосиновой лампы… Блин, чего–то я заврался. В общем, именно дедуля убедил меня, что надо поступать в университет. Я всем обязан ему. И вот, в знак признательности, купил болото. Думаю отгрохать там скромный мемориал.