Олег Дивов - Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина

– Красиво, – оценил Билли. – Но зря. Сейчас огребет от подполковника, кардан ему за щеку.

Я кивнул. Через несколько секунд Мастерс сделал то, чего мы от него ждали. Пройти над домом он не осмелился. Но шевельнул–таки рулями. Слегка завалил свою галошу на бок, и патрульную – сдуло. Она чудом не сорвалась в неуправляемое падение. Оттормозиться ей удалось только за тысячу футов от дома. Там она и плюхнулась на шасси, да так жестко, что с колес отлетели колпаки.

Барраж опасно заколебался, но устоял.

Было очень шумно, однако я расслышал, как выкрикивает проклятия лейтенант.

Мастерс посадил галошу в поле. Все вдруг оказалось маленьким: дом, тарелка на крыше, толпа, мы сами. Сейчас этот кашалот глотнет – и уже полгорода у него в пузе.

Истребители встали в широкий круг и принялись давить на нервы. Я постарался забыть о них.

Из галоши выпрыгнуло несколько крошечных фигурок. Одна, помедлив, отделилась и побежала к нам.

С крыльца спустилась Кларисса. Рассекла собой толпу и двинулась навстречу гостю. Пулемет висел у нее на плече, стволом вперед.

– Пойдем, – сказал я. – Это Павловски. Послушаем, что скажет.

Билли неуверенно оглянулся на барраж. Тот вроде бы держался ровно. Повисит еще, у местных крепкие руки, за полчаса не отвалятся. Убрать заслон нельзя, Мастерс сразу прыгнет, а что от такого маневра дом развалится, это до него после дойдет. Когда развалится.

Посадить бы человек двадцать местных на тарелку сверху, да она скользкая, не зацепишься.

А Вера с Сарой все молчали. Только сидели уже не рука в руке, а обнявшись.

Мы пошли в поле. Толпа провожала нас сочувственными взглядами. Кто–то что–то ободряющее крикнул, но слов было не разобрать. В ушах стоял ровный тяжелый гул, иногда перебивавшийся резкими вжиками, когда мимо проскакивали истребители.

Толпа была за нас. Всеми пятьюстами душами. Толпа хотела, чтобы «мы им показали».

Потом толпа захохотала.

В поле несчастный Павловски стоял перед Клариссой с поднятыми руками. Наверное, что–то не то ляпнул. Мы прибавили шаг.

– Айвен! – взмолился Павловски издали. – Убери от меня эту психованную… Виноват, этого офицера! Пока я ей мозги не выжег.

– И не думай, – сказал я. – Мы тебя блокируем.

– Значит, вы правда с ними заодно… – Павловски даже руки опустил, но сразу огреб крепкого тычка стволом под ребра.

– Офицер, мы поговорим? – попросил Билли.

Кларисса с видимым неудовольствием отошла в сторону. Пулемет она держала наготове.

– Вот это баба! – выдохнул Павловски, потирая живот. Тощий и белобрысый, он казался совсем не опасным. – Обалдеть красотка! Главное, я только спросил, что она делает сегодня вечером… Интересно, она замужем?

– Да, – сказал Билли. – За мной. Чего надо, капитан?

– Мастерс хочет знать – вы решили сдать объект федам? Или Пентагону? Или мечтаете о мировой славе? Ребята, одумайтесь. Вас же выпотрошат. Это ведь чистое предательство.

– Нам нужно только немного времени, – сказал я.

– Айвен, умоляю, давай все забудем. Погрузим объект и уйдем. Сделаем вид, что ничего не было. Мастерс дает слово.

И тут я ошибся.

– Послушай, разве тебе никогда не хотелось наладить контакт? – спросил я. – С хозяевами косоглазых, а? У нас впервые появилась надежда что–то узнать. Дадим Саре шанс…

Павловски ударил первым. Через миг его поддержал Мастерс. Мир перевернулся и рухнул мне на голову.

Падая, я сделал главное – замкнул атаку на себя. Неразумная, жестокая сила этих двоих плеснула в меня, обжигая и выворачивая наизнанку внутренности.

Я видел, как присел, раскинув длинные руки, Билли – и мир перевернулся еще несколько раз. Потом я увидел, как Павловски летит через голову. И кувыркаются фигурки у транспорта. А сама галоша подскакивает вверх.

– Остановитесь же! – взмолился я.

Сначала рухнул транспорт.

Потом на меня свалился истребитель.

Я успел мысленно сказать: «Прощай, Вера, прости за все». Тут истребитель вильнул и упал на брюхо неподалеку. Из кабины вывалился пилот, встал на четвереньки и принялся блевать, укоризненно поглядывая в мою сторону.

Да тут, в общем, все стояли на четвереньках, всех тошнило, и все были почему–то очень недовольны мной.

И только черный маг Вильям Мбабете, великий и ужасный, возвышался над этим вселенским бардаком.

– Ну, ты и дал копоти, Ванья, хлоп твою железку, – сказал он.

Я решил в порядке эксперимента встать на четвереньки. И сразу испытал такое отвращение к себе, что меня тоже стошнило.