Владимир Осинский - Астропилот Ронг Третий

Сель сказала:

- Нет... Просто иначе не могу.

- Но почему?-почти злобно спросил я.-Если не любишь, то-зачем? Он что-больше меня?

Сель улыбнулась, и в этой улыбке была жалкость.

И не оговорился: не жалoсть, а жалкость.

У Сели стали те же милые, смешные глаза, как тогда, когда мы с ней просто ходили, и она сказала (я знаю, что она очень честно сказала);

- Я не знаю, что больше, что меньше... Ты понимаешь, Ропг, я просто его люблю... И, честное слово, я в этом не виновата. Ты понимаешь, Ронг: ты и молод, ты и чист, и красив, и глуп-настолько, насколько это может мне нравиться... Но что мне делать? Он сложен и, наверно, я никогда его не пойму. Но мне некуда деться... Ты ведь Ронг Третий!.. А Третий-счастливое число... Видишь ли, Ропг, я почему-то уверена, что ты с этим справишься... Вам будет трудно здесь, но ты справишься! Прощай, Ронг!

Дин Горт тронул меня за плечо и спросил-тихо и, может быть, даже сочувственно:

- У вас... то же?

Потом началась буря.

Сон Вельд сказал:

- Вот видите, я же говорил, что это, кажется, тихая планета.

Мы спрятались на дне того колодца, откуда носили воду; Там было почти сухо. Мы сидели и молчали. Мы просидели так трое суток. Иногда Сон Вельд набирал в ладони воду.

Мы ее пили.

Потом буря прошла, а в колодце собралась вода.

Дин Горт рассмеялся:

- Теперь-пора домой.

Мы наполнили бак. Сначала поднялся Дин Горт. Он поочередно подал нам руку.

Мы шли, увязая в песке, и эта красная гадость опять противно, металлически скрипела у нас под ногами.

Мы пришли к кораблю.

Кора Ирви лежала, и трудно было понять, что больше в ней улыбается запекшиеся губы или седая прядь в черных волосах. Рустинг сидел в углу, ощетинившись, и у него было разбито лицо; А Тингли выпрыгнул нам навстречу и крикнул бодро и громко:

- Вы принесли воду?

По-моему, Сон Вельд поступил жестоко: он очень четко и точно ударил его кулаком по пояснице. Тингли опрокинулся навзничь, но вскочил быстро: Почему?!

Вельд не ответил. Он поднялся в корабль, подошел к Ирви и тихо поцеловал ее седую прядь:

- Не нужно было...

- Он был очень похож...

А потом вошел я. Я бил Тингли не так, чтобы его убить. И все-таки была секунда, когда мои руки схватили его за ноги, чтобы разбить эту проклятую многоопытную и многострадальную голову о нереСоржу ракеты. Тогда Кора Ирви смогла чуть-чуть припoднять руку, И я остановился.

Все было предельно ясно. Воды не оставалось, потому что какой-то из этих несчастных коричневых увальней в предсмертной судороге опрокинул наш последний бак.

Кора отдавала воду Тингли, и этот подлец пил ее.

А когда Рустинг попытался вмешаться-он же любил Ирви,-Тингли, этот здоровяк, прошедший огонь и воду, посмевший попытаться раскрыть мне душу и метавшийся в поисках своей "музы", - он все же пил эту воду. И чтобы пить ее, он разбил Рустинту лицо.

Кора умерла утром. Я думаю: не от жажды. Мы ведь отдали ей всю воду, которую принесли, и поили ее осторожно, как полагается в таких случаях. Я думаю, что ей просто нечем уже было жить.

Тингли сошел с ума. Но прежде, чем сойти с ума, он вдребезги разбил наш жалкий передатчик и-побежал... По правде говоря, мне хотелось стрелять ему вслед. Но Сон Вельд вырвал у меня пистолет и разрядил его в чужое небо-прямо в эти два проклятые солнца. Потом швырнул его наземь, как, должно быть, в далеком прошлом дуэлянты отшвыривали разряженные пистолеты.

А оказалось так, что этот последний разряд ультразвука рассказал о нас кораблю, который уже трое суток, каким-то чудом нащупав наш радио-буй, вращался вокруг ржавой чужой планеты.

Однако это было потом. А ночь нам выдалась тяжелая.

Мы похоронили Кору Ирви рядом с кораблем, и, может быть самым странным или смешным было то, что Рустинг продолжал оставаться в своем углу. Только потом он тихо поднялся. Я не спал и видел, как он УШeл и долго и отрешенно стоял над тем Местом, где была похоронена Кора Ирви.

...A теперь я вам расскажу о трудной, и, вероятно, страшной ночи.

Сначала к иллюминатору пришла кобра. Она долбила острой, жадной мордой наше прочное стекло. Но мы не боялись, потому что это стекло переносило многократные перегрузки дикого и сейчас далекого Космоса и даже перенесло посадку на планету двух солнц. После нее в иллюминатор врезался аэролет, который был запечатлен годографом и великим Художником Дином Гортом на одном из его снимков. Затем откуда-то появился белый медведь и тоже жалко и беспомощно пытался грызть иллюминатор.

Мы не боялись. А потом появился... я. Он (или я) легко постучал в иллюминатор - и я уже хотел выйти. Дин Горт сказал: