Владимир Осинский - Отпуск на Земле

Владимир Осинский

ОТПУСК НА ЗЕМЛЕ

Людские жизни - это молодые деревца в лесу Их душат вьющиеся растения старые мысли и убеждения, посаженные теми, кто давно умер.

Шервуд Андерсон. Семена

Он решил провести отпуск на Земле, и никто этому не удивился. Земля была родиной Гиги Квеса.

Правда, та межзвездная, с которой улетели его родители и он, стартовала, когда ему не исполнилось еще и полугода. Однако отец и мать так часто - и начали они это делать так рано - говорили, что Утренний лес для их семьи всего лишь вторая родина, пусть она щедра к людям и прекрасна и очень похожа на Землю, а жизнь на ней устроена даже разумнее, правильнее, но первая, настоящая - все-таки Земля... Возможно, с их стороны было не слишком благоразумным, скорее даже опрометчивым поступать так. Как бы то ни было, но все тридцать с немногим лет своей сознательной жизни Гиги Квес мечтал побывать на Земле. Он мечтал ощутить ее подлинное живое дыхание, услышать ее голоса, увидеть и - вспомнить, да, именно вспомнить, ибо порою ему казалось, что тот беспомощный комочек жизни, каким он покинул свою настоящую родину, унес в себе пусть невнятные, не поддающиеся определению, почти неуловимые, но несомненно земные формы восприятия бытия. Говоря же попросту, это была ностальгия.

Гиги Квес был по профессии Фантазер. В созвездии Большого Пса, кроме Утреннего леса, обитаемых миров видимо- невидимо, и работа Фантазера состояла в следующем: он посещал все новые планеты, а потом рассказывал о них людям.

Какие они, эти миры, какими были или будут через сто, тысячу, сто тысяч лет? Какими могли быть, если бы... Вот что его занимало, и рассказывал он об этом всякий раз по-разному. То сочинял повесть, пьесу или поэму; то писал большую картину или серию рисунков;

то выражал свои мысли в музыке; то снимал голографический фильм; то, наконец, лепил один-единственный скульптурный портрет одного-единственного аборигена какой-либо планеты и ухитрялся выразить в нем и вчера, и сегодня, и завтра.

Словом, Гиги Квес назывался Фантазером - обыкновенная профессия, такая же, как штурман сверхсветового звездолета, наладчик машины времени, водитель междугородного вихрелета и даже рядовой инженер - синтезатор пищевых белков. С одной только разницей. Среди штурманов, наладчиков, водителей, инженеров почти все были хорошими. Из тысяч выбравших себе профессию Фантазера получался один хороший.

Гиги был очень хорошим Фантазером и именно потому пожелал не просто побывать на Земле, а увидеть ее такой, какой она была несколько веков назад.

Для чего ему понадобилось прошлое?

На это легче легкого ответить другим вопросом: чем, собственно, могла его удивить Земля, находящаяся на одном с Утренним лесом временном отрезке? Ведь, как известно, все миры Сообщества развивались по одним и тем же законам.

А почему - то место, которое выбрал? Здесь, в приморском городе, много столетий носящем свое имя, родились родители Гиги и он сам... В принципе синхронное перемещение во Времени- Пространстве не представляло особой сложности. Но эта двойная операция еще не была отработана в совершенстве, и не исключалась неточность в пределах плюс-минус нескольких десятилетий. Так что в наши дни Фантазер с Утреннего леса попал в общем-то случайно.

Ребята из экскурсионного бюро поработали на славу. Он в самом деле ощущал себя Георгием Квеселава - 32 лет, неженатым, беспартийным, художником-ретушером республиканской газеты, - когда подошла наконец его очередь получать курортную карту. Девушка, сотрудник дома отдыха, улыбнулась ему, мимолетно отметив: "А он ничего... хотя седой почти". Неизбежная в пространственно-временных путешествиях метаморфоза не коснулась, однако, личности Гиги Квеса. Он остался самим собой - неисправимым мечтателем, из тех, кого мы называем беспечными, или "не от мира сего", или, когда злимся, непутевыми и даже беспутными. Иначе не могло быть; иначе Прекрасное и Мудрое оставалось бы для него непостижимым, отгороженным глухой стеной рационализма, аналитичности все и вся препарирующей мысли.

В первый же день Фантазеру пришлось выслушать строгое внушение официантки Вали - он явился в столовую за десять минут до окончания обеда. В противоположность Вале ее сменщица Этери работала весело и была неизменно приветлива и доброжелательна ко всем, даже к полоумной, кокетливой, невероятно капризной девяностолетней экс-балерине, вдове одного известного человека. Некоторое время спустя Гиги узнал, что у Этери болен муж и вообще ей живется далеко не так легко и весело, как мог бы подумать невнимательный человек. Она никогда не отчитывала его за нарушения режима дня, хотя они становились все более частыми, только шутливо изумлялась: