Дашук Алена - Трудная пациентка

– Остаться могут те, кто ясно осознаёт последствия, – перебил его Щёткин. – Каждый решает за себя.

– Спасибо, -поблагодарил за что-то Лоханкин и, успокоенный, уставился в окно.

– Хорошая мысль, – кивнул Рахматов. – У меня как раз масса работы. Надо понаблюдать, реагируют ли наши капсулированные нагуали на сближение с космическими соратниками. А ну как радуются, лапками машут. Пробьют ещё капсулу.

– Аналогично, – подал голос начальник отдела межгалактической связи Чи Хань. – Работы непочатый край!

– Вот именно, – поддержал Рене Сезан.

– Трогательное единодушие, – криво ухмыльнулся Щёткин. – Что ж, кого-то будем высылать волевым решением. Всегда мечтал побыть деспотом и самодуром.

– Доктор, вы совершаете непростительную глупость! – сдержанный обычно Рахматов, словно сваю пытался вбить в лоб Бердина. – Мы остаёмся лишь потому, что переданные нами материалы могут служить базой для дальнейших исследований! Зачем остаётесь вы?! Неразумно, это мягко сказать. Самурайство с последующим сепукку! Но ради чего?

– У меня в клинике есть юноша. – На Рахматова доктор не смотрел, точно разговаривал сам с собой. – Незрелая тератома, пучковое строение компонентов… А-ай! – Бердин безнадёжно махнул рукой. – Знали бы вы, сколько вынес этот парень: паралич и пролежни, сепсис, адские, нечеловеческие боли… Знаете, его жена отказалась эмигрировать. Хотела остаться с ним до конца. Вчера спинно-мозговой пунктат показал, что наша торсионная терапия дала результат. Ткани регенерируют. Скоро, очень скоро он встал бы на ноги. Но он погибнет. Понимаете? И его жена погибнет. И ещё четыре миллиарда…

– Не вполне понимаю, – Рахматов искоса глянул на доктора. – Ваша-то смерть как может им помочь?

– Да я и сам себя не очень понимаю, – признался Бердин. – Просто не могу. Но… – Он замялся. – У меня к вам будет одна просьба. Может быть, она покажется странной…

– Постараюсь не слишком удивляться.

– Мне хотелось бы видеть всё своими глазами. Это возможно?

– Мы будем отслеживать сближение с нагуалевой паутиной по системам межгалактической трансляции. Добро пожаловать в Апокалипсис.

– Непременно буду, – поддержал чёрный юмор Бердин.

Они разошлись. Рахматова ждал таймырский нагуаль, Бердин торопился на операцию.

Транслятор в лаборатории являл голографическую модель обречённой планеты. Поверхность её волновалась, вздрагивала, дышала тяжело и прерывисто. Доктор всматривался в очертания континентов и снова не узнавал их.

Уже несколько столетий Земля, как капризная модница, примеряла всё новые и новые наряды. Внезапно неуёмной мощью иных законов стирались горные массивы, складывавшиеся миллионы лет. Где-то, напротив, в считанные дни на месте равнин вырастали гигантские цепи скалистых хребтов. Гидросфера с приходом очередного нагуаля меняла свои очертания – топила беспомощные перед стихией острова, оголяла дно мирового океана. Планету нимало не заботили судьбы ничтожных микроорганизмов, мельтешащихся по ней в судорожных попытках спасти свои маленькие жизни. Не ведала легкомысленная кокетка, что бились эти микроорганизмы и за её спасение. Кого интересует возня незримого мирка, когда сам являешься микронной частицей Большой Игры.

И всё же так хотелось унести с собой в памяти эту крошечную, затерянную в бесконечности пространств планетку. Одну из миллиона.

В лаборатории собрались четверо: вернувшийся с полигона Рахматов, его помощник Гера Кацевейко, Щёткин и доктор Бердин. Президент также не пожелал покинуть тонущий корабль, никому не объясняя причин своего решения. Остальные разошлись по своим наблюдательным точкам. Прямая трансляция гибели Земли велась все эти дни.

– А где же… они? – поинтересовался Леонид Сергеевич.

– Нагуали? – уточнил Щёткин и коснулся панели. – Специально для вас, доктор. – Напротив голубого шара протянулось две сети. По тонкому плетению побежал чуть светящийся пурпур.

– Да, вот так лучше, – удовлетворённо крякнул Бердин. – Всегда предпочитал снимки с контрастом. Их легче читать, а я ужасный лентяй.

– Осталось двадцать восемь минут, – глянув на таймер, сказал Рахматов. Ни для кого это объявление сюрпризом не стало, все и без того не отрывали взглядов от мелькающих цифр.

– Надо же, – тихо проговорил Бердин – сколько огромных планет и целых галактик гибнет вот так же, а рыдать на 'челноках' будут над этим маленьким шариком. Удивительно, не правда ли?